Серое проклятие

Михеев Михаил Александрович

— Дважды…

— Трижды. И не спорь, такие цены — это натуральное ограбление.

— Но почему такая разница?

— Да все по той же причине. У нас законы обязательны для всех. Вот те придурки, что на дороге решили нас прижать…

— Кстати, я узнала, это были сын герцога Мурито и его товарищи.

— Да хоть сам герцог, мне-то что?

— Я просто хотела спросить… Разве нельзя было как-то иначе?

— Сама-то веришь в то, о чем говоришь?

— Не очень…

— Вообще, можно было, — задумчиво ответил я. — К примеру, отдать им тебя. Устроило бы? Нет? Ну вот… Так о чем я… Ах да. В общем, за подобное у меня сразу лишают титула и вешают.

— И что, помогает?

— Откуда

столько сарказма? Помогает, конечно. Восемь лет назад было пятнадцать судебных процессов, в прошлом году — один-единственный. Сынок какого-то дворянчика из мелкопоместных завалил на сеновале девчонку из соседнего городка. Там, на площади, его и вздернули.

— Дворянина? За простолюдинку?

— А что тут такого? Говорю же, закон един для всех. И потом, дворянин — это не только права, но и обязанности. Пойми, я не только многое даю, но и многого требую взамен. Те, кто считает, что обмен равноценный, остаются, и их большинство. Те, кто не согласен, могут убираться — я никого не держу. Но если уж принял мои условия — извини, их придется соблюдать. А жалость — не мой недостаток. Ладно, спи, завтра рано вставать.

— А как вы смогли сделать так, чтобы перед законом все были равны?

— С трудом. Все, спи давай.

И в самом деле, как ей объяснить, что действительно с трудом. С потом и кровью, с отрубленными головами и виселицами. И хоть что-то получалось лишь потому, что менталитет здесь насквозь средневековый и сюзерен всегда прав. Если, конечно, он способен настоять на своем, если у него достаточно сил и решительности. В этом случае его действия воспринимаются как должное. А слабину дашь — сожрут… С костями сожрут. И прежде чем то, чего я добиваюсь, станет незыблемым и единственно верным, должно пройти много лет и смениться несколько поколений свободных людей, которые не чувствовали на своей шкуре, что значит быть крепостным, продать в рабство сына, чтобы прокормить остальных, или отдать жену лорду по праву первой ночи… А самое паршивое, для того, чтобы этого добиться, кто-то должен оставаться над законом. Хотя бы сейчас… И если на этом этапе со мной что-нибудь случится, все вернется на круги своя. Не потянут мои товарищи дело — нет у них моей репутации и, чего уж там, моих возможностей. Да и не до конца они меня понимают, просто верят мне, как и положено друзьям, прикрывают спину, но первыми пойти не смогут. Я не ангел и не идеалист, поэтому не стремлюсь облагодетельствовать всех и каждого, но нельзя относиться к людям как к говорящему скоту, а здесь до моего появления так и было. Вот почему я должен победить, ведь теперь это и мой мир, мои люди! Только сейчас я начал понимать Сталина, кровавого тирана… принявшего Россию с сохой, а оставившего ее с атомной бомбой. И даже сейчас не был уверен, что потяну нечто подобное. Но все равно буду стараться хотя бы просто потому, что жалко уже вложенных сил и того, что сделано.

Выехали мы утром, когда солнце только стало подниматься, окрашивая море в огненно-серебристые тона. У входа в гостиницу нас ожидал нанятый с вечера экипаж, но прежде, чем ехать, мы плотно позавтракали — мало ли как все обернется, а путешествовать на голодный желудок я не хотел. Хорошо, прислуга в гостинице вставала еще раньше, и заспанный парнишка притащил нам по миске горячей, ароматно пахнущей каши и мелко нарезанного копченого мяса. Плюс баснословно дорогой кофе в огромных кружках. Сварен он был, кстати, на удивление неплохо, и, закончив трапезу, я почувствовал, что жизнь налаживается.

Правда, настроение сразу же немного подпортил экипаж. Рессоры его были на редкость жесткими, колеса о наличии такого изобретения человеческого гения, как пневматические шины, не слышали в принципе, а выложенная булыжником

улица была вдобавок не особенно ровной. Словом, растрясло меня изрядно, в отличие от Эллины, которой, похоже, эта поездка доставляла удовольствие. В результате, вылезая из экипажа, мы были прямо антиподами — улыбающаяся и довольная Эллина и злой и мрачный я. При этом главной мыслью в моей голове было, как я разнесу по камешкам эту пародию на город после того, как решу здесь все завоевать. Ничего, кстати, несбыточного в этих мечтах не было.

Место, в которое мы приехали, располагалось недалеко от города, точнее сказать, у самых его стен, и представляло собой самый обычный рынок. Довольно большой, кстати. Сейчас, по случаю раннего времени, народу было совсем немного, да и лавки еще не все открылись. Многолюдны были разве что рыбные ряды — вернувшиеся с ночного лова рыбаки притащили сюда улов и теперь азартно спорили с перекупщиками, а там, где процесс торга был уже закончен, грудами лежали рыба всех видов и размеров, моллюски, от мидий до кальмаров, здоровенные, метра по полтора в размахе клешней, крабы… Там же суетились покупатели, скорее всего, слуги богатых господ, торопящиеся закупить свежайшие продукты для своих хозяев. Все это было интересно и довольно познавательно, но нас сейчас интересовало совсем другое. Если конкретно — та часть рынка, где торговали лошадьми.

Увы, как говаривал один полулегендарный и уже практически забытый политик времен моего детства, «хотели как лучше, получилось — как всегда». А все потому, что женщина все равно остается женщиной, будь она и наемница — профессия особой роли не играет. В общем, к лошадникам мы шли причудливым зигзагом, проходящим через ряды, в которых торговали одеждой, обувью и всякой, зачастую непонятной мне, ерундой. К моему счастью, большая часть торговцев пока еще не появилась, но все равно потеряли мы на этом деле не меньше часа, и, когда выбрались оттуда, основным моим желанием было кого-нибудь убить. Ненавижу рассматривать шмотье, особенно если конкретно сейчас оно попросту не нужно.

А вот загоны, в которых держали привезенных на продажу лошадей, меня откровенно разочаровали. Точнее, не сами загоны, а их содержимое — не сезон, как пояснил мне один из лошадников, выбора особого нет. Увы, он оказался в корне не прав — не только особого выбора не было, не особого тоже не наблюдалось. Я, конечно, не великий знаток, но за двадцать лет пребывания в мире, где лошадь является основным средством передвижения, кое-чему научился. Так вот, это «кое-что» однозначно утверждало — ловить на этой ярмарке нечего.

Однако и уходить отсюда просто так не было смысла — не на своих же двоих дальше топать. Соответственно, приходилось выбирать если не лучшее из лучшего, то хотя бы не самое хреновое из худшего, чтобы добраться до ближайшего крупного города и там обзавестись чем-либо более подходящим. В очередной раз пожалев, что чрезмерно велик риск сразу же открыть портал до места назначения (слишком уж легко этот портал разрушить, и последствия для идущего через него могут быть фатальными), я вздохнул и принялся внимательно осматривать предлагаемых мне живых вездеходов.

К сожалению, те, что не понравились мне с первого взгляда, не понравились и со второго, да и с третьего тоже. К чести продавца, в загоне которого, в отличие от всех остальных, обнаружились не совсем уж клячи, годные разве что на колбасу, он прекратил расхваливать свой товар практически сразу — так, выдал дежурную фразу и на том успокоился. Тоже, видимо, понимал, что, как ни мечи он бисер, на результат это не повлияет. Теперь он со скорбным лицом стоял рядом со мной, все же надеясь, что сумеет сбагрить хотя бы часть залежалого или, точнее, вусмерть заезженного товара.