Серплы

Старк Акси

– Может это Эрик? – спросила мама недоумевая.

– Я проверю, – я подошла к выходу и прижала палец к сенсорной панели. Дверь распахнулась, и я вскрикнула от неожиданности.

– Господи, Боже! – я почувствовала головокружение.

– Неужели так похож?! – в полумраке, выложенного блестящим мрамором холла, сверкнула белозубая улыбка Маркуса.

– Кто там? – спросила мама.

– Никто! – крикнула я через плечо и тихо прошипела. – Что ты здесь делаешь?!!

– Ну вот, – Маркус иронично вздохнул, – минуту назад я был богом, а теперь никто.

– Что ты

здесь делаешь?! – повторилась я, – Как ты узнал где я живу?! Эрик…

– Эрик здесь не причем. Узнать адрес в наше время не проблема. Я предупредил, что заеду в семь, вот я здесь! – Маркус снова обезоруживающе улыбнулся.

Предупредил?! Я вздохнула. Мне и в голову не приходило, что он говорил всерьез.

– Убирайся, – процедила я сквозь зубы.

Я нажала на кнопку. Двери бесшумно захлопнулись.

Только я дошла до входа в столовую, как дверной звонок снова зазвонил. От наглости я остолбенела.

– Что происходит, Кейт?

– Это курьер заблудился, – я как можно более беззаботней махнула рукой, – сейчас еще раз подробно объясню ему дорогу.

Я распахнула дверь и шагнула ему на встречу.

Маркус держал в правой руке живой цветок золотистого Айриса. Живых цветов в Обливионе днем с огнем не сыщешь, а золотистый Айрис я видела лишь однажды, в городской оранжерее. Мое второе имя Айрис было дано мне как раз в честь этого цветка, потому что, когда я родилась, на небе сверкала радуга, впервые после нескольких дождливых дней. Радуга в Обливионе такая же редкость, как и золотистые Айрисы.

– Что это?! – спросила я насторожено поглядывая, то на Маркуса, то на цветок.

– Это Айрис – многолетнее растение семейства Ирисовых, рода корневищных. Эти цветы когда-то встречались на каждом континенте, а теперь осталось лишь несколько разновидностей в охраняемом отделе оранжереи. Свое название получил в честь богини радуги Ириды…

– Я вижу, что Айрис. Ты что, обокрал городскую оранжерею?! – Я мельком взглянула назад, опасаясь, что мама выйдет в холл, но дверь дома по-прежнему была закрыта.

Он засмеялся, но не ответил.

– Уходи, Маркус! – спокойней сказала я. – Пожалуйста.

– Дай мне один шанс, – попросил он, – всего один шанс!

– Что тебе нужно?! – мой голос прозвучал устало.

Его синие глаза, казалось, потемнели и сейчас были стального цвета.

– Чтобы ты пошла со мной, – Маркус протянул мне руку, – пожалуйста!

– У меня должна быть веская причина сделать это?! Назови хоть одну?

– Позволь мне, Кейт, и я покажу тебе ее. – его рука все еще была протянула ко мне.

Заставив себя смотреть на Маркуса, я наткнулась на его взгляд: внимательный, очень глубокий и очень человечный. Во мне боролись противоречивые чувства, каждый раз, когда он был рядом. Я смотрела на него и оказывалась совершенно в другом мире. В этот миг мне чудилось, что я давным-давно его знаю, что нас связывает нечто больше, чем случайная встреча у земли на старом мосту. Хотя, я никогда не верила в случайности, скорее в то, что каждая случайность, самая не случайная вещь на свете.

– Хорошо, – наконец сказала я свое решение, – сегодня я

пойду с тобой, но мне нужно твое обещание, что потом ты не побеспокоишь меня!

– Я обещаю, – почти торжественно произнес Маркус и добавил, – я подожду, пока ты меня сама не попросишь об этом.

Он игриво улыбнулся, подмигнул мне и сделал небрежный пасс рукой в сторону лифтов.

Я молча пошла вперед.

– Я поеду на своем флае, – развернувшись к Маркусу, я прошлась взглядом по его лицу. Радости на нем поубавилось, – это не обсуждается.

Следуя за Маркусом на небольшом расстоянии, я заскучала. Он ехал медленно, соблюдая все правила и притормаживая каждый раз, когда можно было проскочить. Двадцать минут мы спускались с одного уровня на другой, пока не оказались у проржавевших ворот первого округа. Освещение почти отсутствовало, и вдоль опор желтым светом помигивало несколько ламп, отбрасывая на покосившуюся балку кривые тени. Он притормозил, дождавшись пока я не поравняюсь с ним.

– Нам сюда нельзя, – меня в первом знала каждая бездомная псина, и то я опасалась появляться здесь без Кейла.

– Не бойся, – уверенно ответил Маркус, – пока ты со мой – ты в полной безопасности.

Я глядела на него, как на полностью лишившегося рассудка человека. Всем известно о законах первого округа, любой серпл попавший внутрь считался мертвым априори.

До того, как я успела что-либо сказать, рядом с нами остановился большой старый глайдер. Он был похож на жука скоробея с глянцевым, черным хининовым панцирем. Чихающий звук двигателя внутреннего сгорания, каких уже лет пятьдесят как не производили, тарахтел так, что сотрясался воздух. Припыленное стекло медленно поплыло вниз.

Сначала показалась черная фетровая шляпа с широкими полями, потом часть смуглого, морщинистого лица и наконец губы, изуродованные диагональным шрамом. «Приехали» – подумала я.

– Доброго вечера вам, молодые люди, – поприветствовал нас мужчина. Его лицо оставалось жестким, даже не смотря на кривую полуулыбку, от которой его дряблая кожа сложилась на щеках гармошкой, – вы заблудились?

Тони Лир сильно постарел с тех пор, как я видела его последний раз, только его выцветшие, хмурые глаза смотрели все также сурово. Это был взгляд старого волка, вожака вымирающей стаи, видавшего много за свою жизнь. У Лира была дурная репутация, и я бы предпочла не встречаться с ним, даже учитывая то, что я человек. Ходили слухи, что он ненавидел серплов и каждого, кто совался к нему в «первый», зарывал прямо у ворот. Меньше всего мне бы хотелось проверять насколько эти слухи правдоподобны.

Тони прищурил глаза и пригляделся, рассматривая Маркуса. Мне стало страшно, что если он разглядит его достаточно хорошо, чтобы распознавать в нем серпла?! Лампы замигали все чаще и чаще. Это было похоже на особый код, как азбука морзе или что-то в этом роде, словно они пытались передать особое послание посредством шифра. Вдруг та единственная лампа, что находилась по правую сторону опоры погасла и тени отошли еще глубже накрывая собой Маркуса. Теперь в свете осталась только я. Нужно было что-то делать.