Серпомъ по недостаткамъ
Шрифт:
Хотя, по большому счету, мотор новым не был, просто сильный износ цилиндров и необходимость их постоянного ремонта естественным образом привели меня к старой (для меня) идее делать блок цилиндров не монолитным, а со вставками. Чугунные "пистоны" очевидно были слишком хрупкими для того, чтобы их запрессовывать в корпуса, и сами цилиндры естественным образом превратились в стальные - то есть точно такие же, как были в моем первом моторе. Вот только размер их был теперь выбран исходя из ранее придуманной идеи хонингования блока на старом станке - Саша Белов уже наладил выпуск труб внутренним диаметром в восемьдесят четыре миллиметра, и теперь под эту трубу "доводился" существующий
Доводился он в двух вариантах сразу - на четыре цилиндра в ряд (получался мотор в сорок с небольшим сил) и V-образная "шестерка" (мощностью в шестьдесят пять лошадок). То, что моторы выходили менее мощными, чем предыдущий вариант, было объяснимо: все же материалы в этом времени стабильностью свойств не отличались, и максимальные обороты были снижены с пяти до двух тысяч восьмисот оборотов. Судя по набранной почти за два года статистике, в таком варианте двигатель мог проработать пару дет без капитального ремонта - а это было уже очень неплохим достижением.
Собственно, моя деятельность по доводке мотора сводилась к придумыванию различных методик его испытания, а так же к расчетам нескольких вариантов коробок передач - появилась вполне своевременная мысль о необходимости строительства и настоящих грузовых автомобилей. Сейчас никто рекордной скорости от грузовиков не ждал (немцы вон - наладили выпуск грузовика, бегавшего со скоростью вообще двенадцать километров в час и радовались), так что коробки я готовил на четырехтонку, бегающую со скоростью до пятидесяти километров, и на машинку-копию ГАЗ-51, которая - по моим прикидкам - сможет и семьдесят пять выдать. В деле ее создания отметились и присланные подполковником Карповым два отставных инженера-артиллериста. Конечно, опыта проектирования грузовиков у них никакого не было, но один - Евгений Журавлев - принимал участие в проектировании лафета для трехдюймовой полевой пушки, а второй - Михаил Харитонов - после выхода в отставку несколько лет работал над модернизацией американских паровых экскаваторов (механических лопат, как они сейчас именовались) для нужд саперных войск. То есть общий уровень знаний и навыков был у них довольно высокий, и новым делом занялись не только с энтузиазмом, но и изрядным профессионализмом.
В общем, дела наладились. Урожай был собран, техника планово ремонтировалась на заводе, новых технологических прорывов не намечалось - и даже нигде не банкротились годные для приобретения заводы и фабрики. Так что с конца сентября жизнь приобрела, наконец, столь необходимую предсказуемость и плавность течения. И даже утренние посиделки на кухне, в которых периодически стали принимать участие и Илья и Еленой Андреевной, стали восприниматься как именно завтраки в семейном кругу, а не как поводы сорваться с места и мчаться через полстраны. Даже Камилла все реже грузила окружающих химической терминологией - хотя все же обсуждение планов на день и оставалось основной темой утренних разговоров.
В октябре, когда в очередной раз ко мне на завтрак пришли Архангельские, Илья пожаловался:
– Я вот одного не могу понять: каждый день я говорю рабочим одно и то же, и каждый раз они что-нибудь, да перепутают. Может тебя они лучше послушают? А то я им уже четыре дня объясняю, что желтым проводом нужно к минусу подсоединять, а красным - к плюсу, и в конце дня выясняется, что опять кто-то перепутал и испытания начинать нельзя...
– Да запиши ты свои указания на пластинку да крути им ее через граммофон каждые полчаса.
Машка вдруг задала мне очень неожиданный вопрос:
– Саш, а вот машину, чтобы пластинки к граммофону делать, ты можешь построить?
Я на секунду задумался, пытаясь осмыслить вопрос. Мы же про тепловоз говорили, при чем тут песни? Наконец, до меня дошло:
– Знаю, но мы сделаем немножко иначе. И ты мне в этом очень сильно поможешь, договорились?
– Хорошо, я помогу. А когда?
– А об этом нам сейчас скажет Камилла. Женщина-химик, ответь на важнейший для нашей молодежи вопрос: как у тебя обстоят дела с производством полиэтилентерефталата?
– Хорошо обстоят, а тебе сколько нужно?
– Много. Ты не знаешь, Юра сейчас у себя?
Глава 28
Василий Николаевич Никаноров из детства своего помнил только отца - мать умерла, когда ему и двух лет не было. Но именно отцово воспитание сделало из него мастера - лет с пяти он все время проводил с отцом на заводе. Небольшом - два станка и три рабочих - но заводе. Поэтому годам к десяти он уже умел работать и на токарном станке, и на фрезерном, и, пожалуй, смог бы самостоятельно изготовить любую из производимых на заводе деталей. Поэтому, когда в двенадцать он остался сиротой, Вася отправился в Сормово - говорили, что на завод мальчишек там учениками берут.
Слухи не обманули, и Василию удалось там пристроиться, и хотя зарплата "ученика" была почти символической, на жизнь, в общем-то, хватало. Хватало, но с большим трудом, поэтому пару лет спустя Вася, прибавив себе пару лет (благо, вымахал он довольно здорово), устроился уже токарем на Кунавинский механический завод - и там молодого рабочего, равно хорошо владеющего и токарным станком, и фрезерным, заметили. Заказов у завода было много, много было у владельцев и денег - поэтому новые станки привозились часто. И ставили к этим станкам в основном рабочих пожилых, опытных - но уже через пару лет первым ко всем новым станкам вставал именно Василий: заметили мастера, что молодой парнишка лучше всех разбирается с незнакомыми машинами.
Разбираться-то он разбирался, но вот чертеж он прочитать не мог, и начальник цеха, инженер Андронов, как-то хитро договорился, и Василий стал по утрам бегать учиться в ремесленное училище возле завода. Только учился он там лишь грамоте, арифметике и прочим "классным" наукам - работе со станком он и сам мог тамошних учителей обучать.
Четыре года познавал Никаноров школьные науки, и в восемнадцать он уже свободно мог читать чертежи, да и мастерство его заметно подросло. Вместе с зарплатой: Василий, как один из лучших рабочих завода, стал получать уже рублей по сто в месяц. Что сделало его завидным женихом, и мастер цеха уже практически сосватал ему свою дочь...
Но в ремесленном не только грамоте учили: преподаватель черчения, недоучившийся студент Горного института, активно с учениками обсуждал и вопросы "социальной справедливости", которые Василию - в силу возраста и силушки молодецкой - оказались весьма близки.
А еще через год, когда мастер выгнал из цеха сразу пятерых рабочих, стал подговаривать оставшихся устроить по этому поводу забастовку. В результате мастер выгнал и Васю - при полной поддержке оставшихся рабочих: пятерка-то эта, собирая паровую машину для мельницы, намудрила так, что при первом же пуске сломались две шестерни и вал - и все в цеху (включая мастеров) были оштрафованы на половину месячного оклада.