Сервис с летальным исходом
Шрифт:
Мужчина, поковырявшись в замке калитки, входит в нее. Он небольшого роста, благообразно бородат, лицо с оттенком интеллигентности, хотя и странно загорелое, неспешная семенящая походка озадаченного человека. Мужчина пошел вокруг дома к гаражу.
— Да что же она двери никогда не закрывает! — стукнул Петя кулаком по столу. — Ну что за лахудра! Как она еще жива до сих пор, не понимаю!..
Поспелов смотрит на возмущенного Петю и спрашивает:
— Нравится девочка?
— Да вы что?.. Да она!..
— А мне как нравится, Петя!.. — Следователь проводит ладонями по лицу, глаза его потом остаются закрытыми.
— Это у вас от ситуации психологической необратимости, — объясняет Петя.
— Не
— Такое бывает у больных к сиделкам, когда человек попадает в зависимость от другого человека и вынужден с утра до вечера выслушивать его жизнь, копаться в прошлом, доверять в непосредственной близости подробности физиологических интимностей… Я вам честно скажу, еще пару дней прослушивания этого!.. Этой палаты номер шесть, — Петя кивает на дом вдали, — и я сам свихнусь.
— Никогда, Петя, мне не придется доверять ей в непосредственной близости подробности моих физиологических интимностей, никогда!.. — тяжко вздыхает Поспелов.
— Ну, я не знаю, — нервно размахивает руками Петя, — почему вы тогда не поехали за ней в лес? Почему сидите тут и смотрите на пустой дом? Сейчас бы наблюдали в бинокль, как она скачет по лужайке между двумя штангами — хромой и белой!
— Интуиция, будь она проклята! Интуиция Поспелова не подвела.
Покружив вокруг города и остановившись в небольшом леске, красный “Москвич” некоторое время просто стоял, не открывая дверей. В машине была заметна какая-то возня, три сопровождающих автомобиля равномерно распределились полукругом.
Первой вышла женщина, открыла заднюю дверь и достала младенца в комбинезончике. Потом вышел хромой юноша. Вылезла девочка, отбежала в сторону и присела пописать. Женщина рассматривала почки на березах, юноша что-то разглядывал на большой кочке, девочка писала… Порывами налетал ветер, раскачивая еще голые деревья, и тогда казалось, что небо полощет ветки и стволы в чистой синеве, чтобы отмыть их от холода.
Троица с младенцем гуляла так минут двадцать, женщина за это время нашла подснежник (визг, радостные крики!), и все по очереди стали на колени, чтобы ткнуться в него носом. Гость в белых одеждах не проявил к этому никакого интереса, сидел себе на заднем сиденье, не двигаясь, и двое агентов из джипа не выдержали. Она вышли из машины, потянулись, попрыгали, толкая друг друга, и спокойным шагом пошли к “Москвичу”.
— Заснул? — предположил один по дороге, разглядев сквозь стекло шляпу, уткнувшуюся в спинку переднего сиденья.
Второй прибавил шагу, потом побежал. Он дернул на себя дверь — закрыта, стал стучать ногами, обежал машину и нырнул в открытую дверь так, что снаружи остались торчать ноги. Женщина подозвала девочку, взяла ее за руку, а хромой юноша стал впереди, закрывая ее с детьми собой.
Когда подбежал напарник, агент в автомобиле уже вытаскивал кого-то силой, страшно матерясь, поэтому напарник на всякий случай достал оружие и принял боевую стойку. Он не сразу понял, что это такое пинает ногами и топчет на земле его коллега, и только когда со странного существа слетела белая шляпа, когда раскрылся белый плащ, он, не веря глазам, в полном ступоре несколько секунд разглядывал ужасающую морду огромного игрушечного тигра, желтую, в черную полоску, со стеклянными глазами и топорщащейся леской усов. Он подошел, поднял тигра за ухо. Обвиснув задними лапами и хвостом до земли, тот достал ему как раз до подбородка.
— Мой Жужу! — крикнула девочка и бросилась защитить тигра. Опоздав на секунду, за ней бросился хромой юноша и, падая, успел схватить ее за щиколотки. Они лежали на прошлогодней мокрой траве и смотрели, как большой злой дядя медленно убирает пистолет, который он направил на девочку, когда та побежала.
— Поганые ублюдки, — тихо сказала побледневшая
Плащ и шляпу забрали агенты. Тигра схватила девочка, как только две машины, долго разворачиваясь и пробуксовывая по грязи, уехали.
Женщина с ребенком подошла к оставшейся “Ниве”, заглянула в открытое окно. За рулем сидел усатый мужчина и флегматично жевал арахис из пакета. На соседнем сиденье, свернувшись клубком, спал шпиц.
— А вы что тут!.. — возмущенно начала женщина и вдруг узнала усатого.
— А мы чего? Мы люди подневольные. Сказали — наблюдать, мы и наблюдаем. Чукча! Иди побегай с детишками.
— И вот, значит, вытащил он из машины кого-то в белом плаще и шляпе, я гляжу… Мама родная! Такая непотребность торчит из-под шляпы! А он давай пинать ногами и волтузить эту непотребность, а когда шляпа слетела, я разглядел, что это тигр полосатый, игрушка такая, а девчушка маленькая и побеги ее спасать! А федерал на нее пистолет направил. А женщина обозвала их ублюдками и говорит: “Пошли прочь, — говорит, — от моих детей!” Она сегодня была в черном парике, глаза горят, ну чистая Жанна д'Арк! А потом ничего, поигрались с Чукчей, он обстановку всегда правильно чувствует, носился, как заведенный, девчушка ну хохотать, а там и женщина улыбнулась, Чукча, он все понимает. А потом она спрашивает, здорова ли собачка? Здорова, говорю, вашими заботами, но не поет. Прошу каждый вечер, спой, Чукча! Не поет. А она и говорит: “Это ничего, что не поет, это значит, она живая”. А потом мы сели по машинам и поехали домой. И где же тогда длинный бильярдист, спрашивается?
— Да ушел он, — зевает Петя. — В дом пришел бородатый мужичок в новом костюме, а через три минуты из ванной на первом этаже через окно ушел бильярдист.
— Так и сказала, “прочь от моих детей”? — интересуется Поспелов.
— Ага. Так и сказала — Еще раз, говорит, направишь на моих детей пистолет, я тебе патлы повыдергаю!
— Петя, я понял! Она считает подростка Сидоркина ребенком!
— Да ладно вам, Кузьма Ильич, не волнуйтесь вы так. Может, она, конечно, и сбрендила окончательно после купания в Оке, но не до такой же степени, чтобы считать его своим ребенком. Хотя, конечно, кормление грудью могло не пройти даром…
— Ты не понимаешь, — волнуется Поспелов, — она мне сказала, что сидит в этом доме из-за ребенка! Из-за ребенка! Она относится к Коле Сидоркину как к ребенку! Она сидит в доме из-за него, а мы, олухи небесные, ломаем голову в этой цистерне на колесах, что она делает в доме?! Зачем там сидит?!
— Но ведь ей совершенно натурально некуда девать молоко! Она кормит грудного младенца.
— Она могла бы его кормить где угодно, — не сдается Поспелов. — Она могла перетянуть грудь и дождаться, когда молоко перегорит, а ребенка сдать соответствующим органам. А вместо этого она сидит в доме, будь он проклят! А почему? Зачем, спрашивается? — Поспелов встал и захватил в кулаки куртку на груди оперуполномоченного. — Она хотела понять, зачем там Коля Сидоркин! Она не могла просто так взять и уйти, пока не поймет. Петя!
— А! — дернулся Петя от сильного рывка за куртку.
— Петр, я вас умоляю, вы должны это разгадать.
— Что — это?!
— Зачем в доме появился Коля Сидоркин.
— Кузьма Ильич, давайте успокоимся сначала. — Петя отдирает руки следователя от куртки и силой усаживает его на раскладной стул. — Дался вам этот Сидоркин…
— Да, примите успокоительное, и мы все вместе быстренько придумаем, зачем этот злосчастный Сидоркин появился в доме. — Хозяин Чукчи заботливо подносит к лицу следователя рюмочку и почти силой заставляет его выпить. — Если мы еще пару дней будем слушать этот дом, мы все поимеем легкое душевное недомогание. Я скажу, чтобы за вредность мне потом дали отгулы. Глотайте!