Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Шрифт:
Обычно тактичные и дружески настроенные офицеры и старшины становились невыдержанными и раздражительными. Шутки, которые до этого сглаживали острые ситуации, возникавшие на борту, совсем исчезли из обихода. Внутренность лодки уже не оглашал смех с тех пор, как все усилия людей были направлены на преодоление ежеминутных трудностей и крайнего дискомфорта. Даже вечно жизнерадостный и веселый Мор стал молчаливым, и его жизнерадостность была окончательно раздавлена жестоким штормом, превратившим лодку в стальное чистилище. И лишь командир сплачивал людей своей выдержкой и железной самодисциплиной. Казалось, он рассматривал беспощадное буйство океана всего лишь как досадное недоразумение, не более того.
Он стойко
И лишь один раз Кессельхайм, который в дополнение к своим основным служебным обязанностям выполнял еще и обязанности вестового, увидел командира потерявшим обычную выдержку. Он зашел в каюту Шульца и увидел его сидящим на краю койки с низко опущенными плечами и закрытым руками лицом. Когда Кессельхайм обратился к нему, Шульц приподнял голову и на его лице отразилось все напряжение и усталость этих адски трудных дней шторма.
Однако он так преуспел в искусстве маскировки своей усталости, что до этого момента Кессельхайму ни разу не удалось подметить, что трудности этого похода хоть как-то отразились на душевном состоянии командира.
Он с удивительной ясностью понял в этот момент, что первым принимал на себя всю тяжесть непосильной ноши их командир.
Никто, кроме Шульца, не понимал, насколько устала и отчаялась команда лодки, и просто молил Бога о том, чтобы им встретилось хоть какое-то вражеское суденышко. Он думал о том, что даже небольшая победа сразу же взбодрит экипаж и внесет хоть какой-то смысл в эти страдания, которые им приходилось переносить. Но несмотря на эти невыносимые условия, было бы жестоко вернуть их на берег, не дав потопить ни одного судна, чтобы как-то оправдать все эти мучения. Однако было трудно рассчитывать на то, чтобы увидеть какое-либо судно, не говоря уже о возможности его потопления.
В сочельник гидроакустик услышал звуки вращающихся гребных винтов, приближающиеся к лодке, вскоре вдруг стихшие. Они предприняли попытку догнать это судно, пробиваясь сквозь водяные валы, но так его и не обнаружили.
Это было печальное Рождество для команды «U-124». Маленькая рождественская елочка, которую подводники соорудили собственными руками, украсив самодельными украшениями, не смогла хоть как-то разрядить гнетущую обстановку. В действительности она только напомнила им о более счастливых днях их жизни дома, на берегу, рядом с близкими и любимыми, в том мире, где нет этой проклятой сырости и этого пронизывающего холода.
В это время в море находились только три германские подлодки. Впоследствии адмирал Дениц будет с горечью вспоминать, что «война против Англии, этой могучей морской державы и нашего основного противника, была начата при численности личного состава нашего подводного флота всего лишь в 1200–1400 человек».
Горячие молитвы Шульца были услышаны, и 6 января он заметил в перископ английское грузовое судно «Эмпайер сандер». Судно водоизмещением 6000 тонн оказалось очень трудной мишенью, поскольку его раскачивали волны высотой с дом. Шульц быстро проделал расчеты с необходимой точностью, поскольку понимал, что в условиях сильного шторма сможет произвести не более одного пуска торпеды и этот выстрел должен быть точным.
Торпеды были подготовлены к стрельбе, и он выбирал подходящий момент для выстрела.
Однако первая торпеда прошла мимо, Шульц выстрелил второй, но и она не достигла цели. Лодка неотступно следовала за судном, чтобы не потерять контакта с ним.
Шульц снова занял позицию для атаки и, время от времени посматривая в перископ, выпустил еще одну торпеду. Торпеда попала в носовую часть судна, и оно остановилось. Шульц прицелился
— Дай бог чтобы попала! — прошептал он, как только торпеда вышла из трубы торпедного аппарата.
Она попала в кормовую часть судна, и отважный транспорт, опрокинувшись на левый борт, пошел ко дну. Шульц наблюдал за этой трагедией с непроницаемым выражением лица.
Что бы теперь ни случилось, они вернутся в базу, одержав победу.
Спустя несколько дней ему показалось, что лодка находится вблизи конвоя, но он так и не смог до конца проследить его движение из-за сильного шторма. Внезапно он оказался рядом с английским эсминцем, по огромные волны сделали атаку невозможной. Эсминец угрожающе устремился в их сторону, но не смог навести на подлодку свои орудия. Таким образом, враги могли лишь бессильно взирать друг на друга, борясь с общим врагом — разбушевавшейся стихией.
На какое-то мгновение бушующие волны, безжалостно трепавшие обоих, защитили их друг от друга.
«U-124» вернулась в Лорьян 22 января 1941 года одновременно с «U-38» и «U-96» после одного из самых изматывающих и обескураживающих походов, какие только знала.
На причале их встречал адмирал Дениц, шокированный превращением, которое за каких-то шесть недель претерпела команда «U-124», еще совсем недавно выглядевшая бодрой и свежей.
Его закаленное сердце было тронуто жалостью к этим исхудавшим и бесконечно уставшим морякам, замершим в строю для приветствия адмирала. Их лица, изрезанные ранними морщинами от перенесенных невзгод, и вызывающая тревогу потеря веса — от 8 до 12 килограммов — красноречиво свидетельствовали о перенесенных лишениях и нервном напряжении, усугубленными разочарованием от отсутствия каких-либо заметных побед за время этого похода.
Ведь это были его люди, как и множество экипажей других лодок, находящихся под его командованием. Он принимал личное участие в их тренировках и лично знал всех офицеров и большинство членов экипажей подводных лодок.
Этот холодный гений точного расчета, которого его подводники называли Большим Львом, очень тепло относился к своим «серым волкам» и проявлял большую заботу об их материальном обеспечении. Всякий раз, когда представлялась такая возможность, он появлялся на пирсе, чтобы лично встретить вернувшуюся из похода подлодку. Вначале он приветствовал всю команду, а затем спускался в кают-компанию для встречи с офицерами, во время которой ему докладывали о результатах похода и всех проблемах, которые требовали срочного вмешательства командования.
Позднее, после того как командир лодки использовал шанс хоть немного отдохнуть, он отправлялся к адмиралу со своими дневниками для более обстоятельного доклада. И горе тому командиру, который не смог дать внятного объяснения своим записям, из которых следовало, что он не проявил должной агрессивности в своих действиях во время патрулирования.
Среди командиров германских субмарин в то время было распространено мнение, что проще вступить в бой с английским эсминцем, чем встретиться с рассерженным адмиралом Деницем. И разносы, которые он устраивал проштрафившимся командирам, заставляли этих в общем-то смелых и решительных людей чувствовать себя отшлепанными мальчишками. И уже не один командир лодки, входивший в его кабинет с гордо поднятой головой и поблескивая орденами на отутюженной форме, выходил после аудиенции, удивляясь тому, как это такой безмозглой дубине, как он, могли доверить командование германской субмариной. И лишь много часов спустя, когда он сидел за кружкой пива или стаканом вина в компании друзей-подводников, к нему возвращалась прежняя самоуверенность.