Серые земли Эдема
Шрифт:
Тут старичок остро поглядел на меня:
— Только ты, Андрюша, не думай, что церковь слаба, коли ей немощные люди служат. Через наши немощи мы силу от Бога получаем, а то демоны страшную бы власть имели… И тебе не зря про свою жизнь сказываю. Редко это говорю, не всем.
Старик замолчал и прилёг. Вскоре стал посвистывать носом, и тут перед моими глазами возникли обтрёпанные края брюк, а затем на пол спрыгнул пассажир с верхней полки. Он нагнулся, отыскал под полкой потрёпанные гамаши, сунул в
Меня словно обухом ударили по голове. Симон!
— Вот и свиделись, — усмехнулся тот.
Он не изменился: те же чёрные волосы до плеч и глаза с зеленоватым отливом. Монах сел в ногах посапывающего старика, а я глупо спросил:
— Вы с ним едете?
— Слабенький он, — вздохнул Симон. — Впрочем, других мне не поручают. Дай Бог ему до дома добраться.
Я прокашлялся, но всё равно заговорил сипло:
— Узнавал я про Новоафонский монастырь. Таким, как вы описываете, он был ещё до революции 1917-го. А сейчас только начали восстанавливать. Развалины, ободранные стены, всё заросло. Лишь водопад и в самом деле красивый.
Симон поглядел в окно, где мелькал снег, и вздохнул:
— Ну и что? Я ведь сказал, что давно там не был.
— Похоже, что очень давно. — То ли холодным сквозняком потянуло от оконного стекла, то ли пахнуло ветром с Безенгийской стены… — Вы таким старым не выглядите.
— А ты дотошный, — усмехнулся монах. — Хотя иначе бы меня за тобой не послали.
Хотя он обращался ко мне на «ты», я не почувствовал обиды, скорее азарт охотника.
— Так откуда вы на самом деле?
Симон поморщился:
— Можно сказать, что командированный.
Я хмыкнул:
— Выходит, монахи тоже врут?
Симон покосился на спящего старика:
— В книге Екклесиаста написано: «Кто умножает познания, тот умножает скорбь». Очень верно написано, мёд знания поначалу сладок, но потом оставляет во рту всё больше горечи. Ты это ещё узнаешь… А я и в самом деле мотаюсь по командировкам. Как послали когда-то, так и конца нет.
Я вздохнул: похоже, этого монаха нелегко расколоть. А тот ехидно усмехнулся:
— Лучше сам расскажи, что у тебя нового. Вдруг смогу дать совет. А то Екклесиаст говорил ещё так: «Сыны человеческие не знают времени своего и уловляются в бедственное время, когда неожиданно находит на них».
Про бедственное время мне не понравилось. Но была, не была — спутник мне попался явно не простой. Я вдруг решился и стал рассказывать всё подряд, начиная со стычки с Аннабель и её тёмным спутником в Крыму, и кончая встречей с ней же и Рарохом в подземельях Москвы. Только про Глеба и покушение предпочёл промолчать…
Симон слушал, сдвинув густые брови, и лицо всё мрачнело.
— Да, взяли тебя в оборот, — сказал он, когда я закончил. — Похоже, и у тебя будет неспокойная
И как-то странно поглядел на меня.
— Про это я слышал, — попробовал отшутиться я. — У вас говорят, что холостой старается угодить Богу, а женатый — жене.
— Дело не в этом… — в раздумье начал Симон. — Вот что, расскажу-ка я тебе одну притчу.
Он слегка наморщил лоб, словно вспоминая, и начал:
«Вот настал день, когда снова пришли Сыны Божьи, чтобы предстать Господу, и Противоречащий пришёл с ними. Человеческий язык не в силах описать это место среди великолепия многомерных пространств, так что назовём его точкой Омега.
И спросил у Противоречащего Бог над богами:
„Откуда ты пришёл?“.
И ответил Противоречащий, и сказал:
„Я ходил по Земле и обошёл её. Там много мест хуже, чем уничтоженные Тобой Содом и Гоморра“.
И спросил Живущий в средоточии энергий:
„А обратил ты внимание на людей в стране Моей, что поносили Меня семьдесят лет, но раскаялись и в столице восстановили храм возлюбленному Сыну Моему?“.
И ответил Противоречащий, и сказал:
„Не к Тебе они обратились, но к деньгам. Не Иешуа служат, а Маммоне“.
И сказал Сущий из сердца галактической бури:
„Ты князь мира сего, и время его на исходе. Связанный в бездне отныне свободен, и все люди в руке твоей. Но город тот сохрани“.
И переместился Противоречащий из точки Омега …».
Симон замолчал, глядя на меня зеленовато-чёрными глазами, а я лишь пялился в ответ. Похоже на начало Книги Иова, но многомерные пространства и «точка Омега»?.. Где Симон отыскал столь странную притчу?
Но тут снова появился солдат с девочкой, и я не сдержал усмешки: лицо у девочки раскраснелось, губы распухли, и она еле переступала. Видно, солдат добился-таки своего, пригвоздив её где-нибудь в туалете или к промёрзлой двери.
Симон вздохнул и полез на полку. Я забрался на свою.
Девочка легла и накрылась с головой, а солдат походил по проходу и тоже лёг. Вагон трясло, колёса стучали по железным полозьям. Всё кружил по белым полям и серым перелескам поезд, и не было им конца.