Серый коршун

Валентинов Андрей

– Радуйся! – проговорил я, как никогда ощущая нелепость этого приветствия.

– Ты... – равнодушно проговорила она. – Поздно, Клеотер Микенский. Ты опоздал – я не могу уже проклясть тебя, как ты того заслуживаешь. Моей силы больше нет...

– За что тебе проклинать меня, Гирто? За то, что я не принес тебе голову невинного человека?

Белые губы искривились гримасой – то ли смеха, то ли ненависти.

– И за это тоже. Моя сила ушла к другой – по твоей вине, ванакт. По вине того, кого я возвела на

трон! Эта обида уйдет вместе со мною. Но ты совершил то, что переживет и меня, и тебя. Ты принес к нам Чужого Бога! Благодаря тебе Он ступил на нашу землю – и это тебе не простится...

Не тянуло спорить с умирающей, но я не хотел, чтобы она ушла озлобленной.

– Единый никому не принесет зла, Гирто. Он откроет глаза людям и освободит их!

Ее глаза сверкнули злобой:

– Он не Единый! Он лишь сильнее и беспощаднее прочих. Но без своих слуг Ему никогда не прийти на нашу землю. Ты пустил Чужого Бога, ты, Клеотер! Жаль, мое проклятие уже не имеет силы...

Она молчала, а я не знал, что ответить. Спорить нелепо спорить, оправдываться – тем более. Да я и не считал себя виновным.

– Я расскажу тебе одну историю, – вновь заговорила Гирто. – Это все, что мне осталось, ванакт. История имеет начало и конец, но не имеет середины. Конец – это умирающая старуха на ложе и ванакт Клеотер в золотой диадеме. А начало было таким...

Она на миг умолкла, затем продолжила, причем голос ее, до этого еле слышный, окреп и налился силой:

– Я тоже была молода и красива, Клеотер! Меня любил твой дед, ванакт Гипполох Микенский. И видят боги, сладка была его любовь...

Я кивнул – это уже не было тайной.

– Знаешь! – поняла она. – Но ты не слыхал, что у меня был сын. Лай, сын Гипполоха – мой единственный ребенок...

Вначале я не поверил, но затем понял – все сходится. Вот оно даже как...

– Я помогала ему. Он стал комавентом дворцовый стражи. Он женился на дочери базилея – я помогла ему и в этом. Но боги завистливы – мой сын погиб в битве с фиванцами, а затем умерла его жена, оставив мне внука – маленького Клеотера...

Странно, я ничего не чувствовал – ни радости, ни печали. Умирающая ведьма, по странной воле богов – мать моего отца, которого я никогда не знал...

– Клеотер жил далеко отсюда – я боялась пускать внука в Микены. Здесь не любили незаконнорожденных царевичей. Я надеялась, что когда-нибудь... Но вышло иначе...

Она вздохнула, худая дрожащая рука медленно потерла лоб.

– Ванакт Главк был в ссоре с верховным жрецом Дия – богоравным Кефеем. Он наделся на поддержку Эвсора, жреца Поседайона, но тот умер, а на его место пришел Арейфоой. Ванакт узнал о кровавых жертвах богам и хотел казнить Кефея...

Об этом я тоже знал. Мелькнула мысль, что Эриф послал меня именно за этим – узнать правду о гибели Главка и его семьи.

– Кефей сговорился

с Арейфооем, и Главк был обречен. Его любило войско, но он просмотрел то, что происходит под дворцовой крышей. Его жена – царица Никтея – любила мужа, но кое-кто сумел убедить ванакта, что она предпочла его брата – царевича Ифимедея. Ванакт поверил – и не он один. Говорили даже, что Клеотер – не сын Главка, но это ложь. Ложь, которая убила всех – и ванакта, и его семью, а через много лет – и его брата...

...Выходит, Эриф прав – болтовня мерзавца Рексенора была лишь отзвуком давней лжи. Крест, на который я его отправил, Рексенор заработал честно.

– Я пыталась открыть глаза ванакту, но он не слушал. Впрочем, мне было все равно – что Главк, что Ифимедей. Я не любила их – сыновей Гипполоха, которые жили, в то время как мой Лай лежал в земле... Однажды ванакт обвинил брата в измене. Началась ссора, Главк обнажил меч. Ифимедей, защищаясь, убил его – и, говорят, до конца дней не мог простить себе смерти брата...

Вспомнилось застывшее лицо Ифимедея, его бессвязное: «Главк! Ведь ты должен знать...»

Призрак брата убил его – невиновного...

– В ту же ночь царица Никтея была убита. Говорят, Ифимедей не приказывал Скиру поднимать меч на вдову брата. Говорят, так велела новая царица – жена Ифимедея. Всякое говорят... Осталась Ктимена, которой не было и полугода, и Клеотер – законный наследник трона...

– Его отослали в деревню, – не выдержал я, – чтобы убить...

– Убить, – кивнула она. – Так решили Кефей и Арейфоой. Но Ифимедей не хотел смерти племянника. Он сделал так, чтобы Клеотера отправили в ту же деревню, где жил мой внук. Понимаешь, ванакт?

Я кивнул – что-то подобное говорил и Рексенор.

– Они были похожи. И в царском толосе решили похоронить сына Лая.

Белые губы искривились в подобие улыбки:

– Так говорят... На самом деле они не были на одно лицо, хотя сходство имелось – тот же рост, та же родинка на плече. Ифимедей приказал мне сделать их одинаковыми – не только лицом, но и голосом, и даже памятью. Убийцы хорошо знали царевича...

Вспомнился Скир. Старый волк клялся Стиксом, что сын Главка мертв. Похоже, он не только хоронил мальчишку, но и сделал все, чтобы эти похороны состоялись.

– Гирто, – не выдержал я, – людей можно сделать похожими, но не настолько. Ктимена и Дейотара тоже двоюродные сестры...

– Не перебивай, трудно говорить... Я была великой колдуньей, ванакт – не забывай этого. Я могла сделать так, чтобы всем казалось , будто мальчики одинаковы. Не навсегда, конечно... Когда я встретила тебя у храма Поседайона, то решила пошутить – и ты стал похож на покойного Главка. Хорошо получилось, правда? Ифимедей, как ты помнишь, оценил...

Ах, вот оно что! Кентавр Телл не ошибся...