Серый пилигрим
Шрифт:
Серый хмыкнул:
— Так это и есть бандиты.
— Чего?
— Бартоломью, ты как вчера родился! Ты чем занимался там у себя в Валемире?
— Помогал дяде вести дела в лавке.
— Чем торговал?
— Да всякими овощами–фруктами в основном.
— А, лавочник, стало быть?
Барт почему-то обиделся:
— Не лавочник я!
— Хм, ну как хочешь. Я лично не знаю, как твое занятие назвать по–другому.
Маг принялся осторожно сцеживать отвар из тигля во флакон через небольшую складную воронку.
— Так что? – напомнил Барт. – Про бандитов?
— Ты что,
— Видел, и что?
— Освальд Таннер по прозвищу Ворон – главарь одной самых крупных шаек в окрестностях. Промышляет по всему Валемирскому тракту. Но грабить обозы – это не его уровень. Он просто взимает ренту за проезд, а за отдельную плату дает нескольких своих молодцов в сопровождение. Это обеспечивает торговцам защиту от залетных бандитов – с людьми Ворона никто не связывается. Все довольны – и торговцы, и местные патрули, с которыми Ворон делится частью барышей, и сам Ворон. Он ведь вроде как и не бандит вовсе, а вполне уважаемый человек, у него большой особняк в Дрезенборге…
— Да, дела… А если кто-нибудь из купцов не захочет платить или брать для охраны этих его бандитов? Я бы вот не взял. Пьют-то и жрут они явно не за свой счет.
— Ну, тогда те же самые ребята, что сегодня предлагали свои услуги по охране, завтра перегородят тебе дорогу и предложат вывернуть карманы. Выбор на самом деле невелик. К тому же люди Ворона – действительно лучшая защита, которую здесь можно получить.
— А что, есть от кого защищать?
— Слушай, ты же сказал, что работал в лавке? Вы что там, в Валемире, не сталкивались с бандитами?
— Индюк… то есть дядя Донателло по суше товары почти не доставляет. У него небольшое каботажное судно, возит грузы из Тиелата, из Маренборга. Там бояться некого. Однажды, правда, сунулся какой-то залетный таец, но дяде тогда удалось, сбросив часть груза, добраться до зоны видимости маренборгского форта, и там патруль навстречу вышел. Так дядя потом всему кварталу уши прожужжал этой героической историей.
— Понятно. Ну, на суше, с сожалению, все гораздо сложнее.
Серый закупорил флакон и начал, наконец, сворачивать свою импровизированную лабораторию. Часть причиндалов, в том числе посудину, в которой кипятил отвар, отставил в сторону – видно, чтобы остыли, остальное же спрятал в свою бездонную торбу. Отвар из мухоморов – в пузатом флаконе, похожем на грушу – прицепил к ремню. Второе зелье выпил тут же, залпом, торопливо зажевав булкой. Замер, уронив подбородок на грудь, будто прислушиваясь к происходящему в желудке.
— Все в порядке, господин? – осторожно спросил Барт.
— Да, да, – отрывисто ответил маг и выпрямился.
Взяв вторую попону, он последовал примеру юноши и растянулся на сене. Щелкнул пальцами, и магический шар негромко хлопнул, распадаясь на мелкие быстро гаснущие искры. Через мгновение стало темно, как в погребе.
Барт долго ворочался, шурша сеном. Заметно холодало. Юноша свернулся клубком, накрылся попоной и подоткнул ее с обоих боков, так что из этого кокона торчала только голова. Постепенно согрелся.
Серый лежал недалеко – на расстоянии вытянутой руки. Его не было видно в темноте, но слышно было отчетливо – маг тоже ворочался и временами шипел от боли.
—
Маг не отозвался. Может быть, это он во сне так?
— Господин… Господи–ин…
— Да, Бартоломью. – Голос Серого был на удивление спокойным.
— Рана болит?
— Да. Зверски.
— Может, зелье какое–нибудь есть?
— Зелье тут не поможет.
— Из-за магии?
— Да.
Барт помолчал. Отчего-то вспомнился рыбак, которого он полоснул по руке там, в Вальбо. Выходит, это он на всю жизнь метку оставил?
— Не пойму я никак про эти ваши клинки… – пробурчал он.
— Чего ты не поймешь?
— Для чего они? Ну, я понимаю, если бы отравленные были – чтобы враг от малейшей царапины помер. А тут – мало того, что незаживающая рана, так еще и болит все время!
Серый невесело хмыкнул.
— Ну, если уж тебе так интересно… – неохотно протянул он. – Эти клинки называются никталусы. Обычно это небольшие изогнутые кинжалы, или крисы с волнистым лезвием, как тот, что я забрал у тебя. Тот переросток, что был у Сандро – очень редкая штука. Изначально никталусы не боевое, а ритуальное оружие, для вполне конкретных целей. Ими наносятся раны – чаще всего неглубокие, но обширные. Для жизни не опасные, но очень болезненные. Они называются рра–скары. Сама рана сверху может и затянуться со временем, но боль остается. На долгие месяцы, может, даже на годы.
— Что-то вроде пытки?
— Не совсем. Такие раны могут наноситься и самому себе. Арраны… Вся их магия держится на этом. На сублимации.
— Чего?
— Ну… Долго объяснять. Ну, если совсем грубо – то их магия подпитывается человеческой энергией. Чаще всего – темной энергией от страданий, боли, гнева…
— Почему?
— Не знаю. Может, потому что это топливо проще добыть. Ну, или в силу природных склонностей арранов. Очень кровожадные ребята… Кстати, на крови у них тоже очень много замешано. Они часто использовали ее при изготовлении артефактов.
— Человеческую?! – с содроганием спросил Барт.
— Ну, а то… – хохотнул маг. – Да нет, любую, на самом деле. Человеческую тоже.
Он закряхтел, меняя положение.
— Господин, а можно еще спросить?
— Валяй. Я, похоже, все равно сегодня не засну.
— Если уж мы дальше поедем вместе… Как мне вас называть-то? Я вон когда к трактирщику пошел за лошадью, и не знал, что сказать. И сейчас спросит кто – чего я отвечу? Что я помощник какого-то мага в грязном балахоне, но сам не знаю, как его зовут?
Из темноты донесся негромкий смех.
— А что – так и говори. А лучше вообще не распространяйся обо мне особо.
— Вы от кого-то прячетесь?
— Много от кого, – невесело ответил Серый.
— От жрецов Араноса? Или от других магов? Вроде того уродца, с которым вы дрались вчера?
— Знаешь, Бартоломью… – сказал маг после изрядной паузы. – Во–первых, мы с тобой вроде бы договорились – чтобы ты в основном помалкивал. В общем-то я не прочь поболтать. Когда месяцами шатаешься в одиночку – будешь рад любому собеседнику. Но о себе и о своих занятиях я предпочитаю не распространяться. На это есть причины, поверь. А во–вторых, не совсем правильно называть меня магом. Да, я умею кое-что, но…