Серый пилигрим
Шрифт:
— Ну, до темноты еще далеко, – хихикнула Аделина и, выскользнув из-под одеяла, подошла к окну, раздергивая шторы. Леонард залюбовался ее точеной обнаженной фигуркой, утонувшей в солнечных лучах.
— Что, уже утро?! – в ужасе воскликнула Бернарда.
В коридоре послышались чьи-то торопливые приближающиеся шаги. Леонард гепардом прыгнул на кровать, с головой накрывая едва успевшую пикнуть брюнетку одеялом.
В комнату вошел мощного сложения мужчина с роскошными вислыми усами и небольшим, но приметным шрамом на левой щеке. Леонард облегченно вздохнул и выпустил копошащуюся под одеялом девицу.
— Карл, ты меня перепугал до смерти, – укоризненно сказал он. – Ты
Мужчина слушал все это с каменным лицом, возвышаясь на пороге, как статуя боевого генерала. На нем была дорожная одежда с надетой поверх куртки длинной кольчугой. На поясе висел тяжелый полуторный меч.
— Дурные вести, дон Леонард, – перебил он болтовню молодого Кроу.
Леонард встал, придерживаясь рукой за столбик балдахина.
— Нам нужно возвращаться в Кастл–Кроу. Немедленно.
— Что-то случилось?
— Ваш отец убит.
2
Острые шпили замка показались на горизонте, едва всадники обогнули опушку леса и выехали на извилистую каменистую тропу, что с высоты обзорных башен напоминала небрежно брошенную на землю веревку. Альдарский хребет на западе был едва различим, но предгорья начинались уже здесь. Холмистая равнина все чаще топорщилась крупными скалами, торчащими из земли, как обломки гигантских зубов. Там, где ветра и дожди слизали напрочь тонкий слой почвы, темнели серые глыбы гранита. То и дело тропа огибала по самому краю глубокие овраги, на дне которых поблескивала стоячая вода. Корни кустов, росших на кромке оврагов, местами выглядывали наружу, свисая безжизненными серыми щупальцами.
Чем дальше они продвигались на северо–запад, тем круче дорога забирала вверх, карабкаясь на небольшое плато, обрывающееся глубоким каньоном. Кастл–Кроу высился там, на самом краю обрыва, врастая в скалу так, что трудно различить, где заканчивается горная порода и начинается сложенный из дикого камня фундамент.
Замок и сам по себе старый, принадлежит роду Кроу уже третье столетие. Но, как гласят семейные легенды, выстроен он на руинах еще более древней цитадели. Кое–где осталась даже часть старой кладки, а пара внутренних башен и вовсе была сохранена в первозданном виде. Так что своим обликом, столь отличающимся от принятых в Свадии, замок обязан тем безымянным древним зодчим, что заложили когда-то фундамент в этом краю – столь суровом на первый взгляд, и открывающим непревзойденные красоты тому, кто способен их разглядеть.
Леонард вздохнул, чувствуя, как сжалось что-то в груди, застыло тягостным комом в глотке. Он пришпорил лошадь, вырвавшись вперед. Не хотелось, чтобы Карл увидел его заблестевшие глаза.
Он подставил лицо колючему, предвещающему дождь ветру, несущему с собой мелкие песчинки и запах пыли. Прикрыл глаза – светло–серые, почти прозрачные, так не сочетающиеся с темными, как смоль, волосами. Глаза и волосы – пожалуй, единственное, что ему досталось от матери. В остальном, как ему твердили с детства, он был копией отца – высокий лоб, четко очерченные губы, мужественный подбородок, крылатый изгиб бровей. Аристократ до мозга костей.
— Мы ведь уже пропустили похороны? – спросил он, оглянувшись на чуть отставшего камердинера.
Карл, подстегнув лошадь, поравнялся с юношей.
— Боюсь, что да, дон Леонард. Гонца к нам послали через день после гибели дона Корнелия. До Дрезенборга два дня пути…
Леонард отвернулся, пряча заблестевшие глаза.
Снова замолчали. Это неловкое, тягостное молчание, прерываемое лишь редкими фразами, тянулось всю их дорогу из Дрезенборга.
Кто же знал… Вернись он домой на неделю раньше, и… Может быть…
Леонард не знал толком, что бы изменило его присутствие. Послание, переданное Алонсо, новым камердинером отца, не содержало никаких подробностей по поводу того, как именно погиб граф. Это добавляло юноше новых поводов для терзаний. Что же все-таки произошло? И что делать дальше? Леонард ни за что бы не признался никому, но ему было страшно. С гибелью отца весь привычный уклад жизни рушился.
Началась мощеная дорога. По левую сторону осталась небольшая каменоломня, в которой добывали гранит для нужд замка. Она выглядела заброшенной – работы здесь не велись уже пару лет. До замка оставалось совсем немного. Уже можно было различить узкие бойницы на башнях, вымпелы, танцующие в порывах ветра на концах шпилей. Главные ворота зияли на фронтальной стене полукруглой черной пастью.
Лошади, почуяв жилье, сами ускорили шаг, и остаток пути преодолели едва ли не галопом. Леонард осадил свою вороную кобылу у самой стены, подождал немного отставшего Карла. Ворота они миновали уже вместе, пустив лошадей ноздря в ноздрю.
Леонард слегка опешил, увидев, что внутренний двор замка полон вооруженных чужаков. Незваные гости были похожи на солдат, у многих на плащах и щитах красовался незнакомый герб – стилизованная осадная башня, больше похожая на белую шахматную ладью. Завидев всадников, кто-то из служивых опрометью бросился к крыльцу донжона. Оттуда уже спускался высокий пожилой мужчина в черной гербовой накидке поверх кожаных доспехов. Мужчину сопровождали двое закованных в латы солдат и богато одетый молодой человек лет двадцати пяти, с копной иссиня–черных волнистых волос и округлым, почти по–женски красивым лицом.
— Кто вы такие? – сварливо осведомился пожилой, останавливаясь в нескольких шагах от молодого Кроу и его спутника. Один из солдат, выбежав вперед, подхватил под уздцы лошадь Леонарда.
— Что здесь происходит? – не скрывая раздражения, выкрикнул тот. – Это вы кто такие и с какой стати здесь распоряжаетесь?!
— Меня зовут Даниэль Торн. Я представитель Верховного суда Валории. Веду здесь расследование.
— Какого–какого суда? – переспросил Леонард, оборачиваясь к Карлу.
— Валории. Так сейчас называют объединенные Редоран, Родок и Саледонию, – вполголоса ответил тот, искоса оглядывая двор. – А герцог Дрезенборга на прошлой неделе объявил, что частью империи станет и Свадия. Я же рассказывал вам!
— Да, да, прости. Но почему…
— Извольте представиться, господа! – прервав их разговор, потребовал Торн.
Леонард вскинул подбородок:
— Я Леонард Кроу, сын графа Корнелия Кроу, владельца этого замка. Это мой камердинер Карл Реннер.
— Очень хорошо. В интересах расследования вы будете допрошены вместе с остальными. Прошу сдать оружие и проследовать в главный зал…
— Сдать оружие? – возмутился Леонард.
— Именно, – отрезал Торн, подав знак солдатам. Юношу и Карла едва не силой стащили с седел.