Серый туман
Шрифт:
– Да уж… - Тилос негромко смеется.
– Действительно, если смотреть на мир с этой точки зрения, все мы зануды. Согласен.
– Предположим, тогда все закончилось бы хорошо. Бандиты сбежали, прекрасная девица спасена из беды и дарит спасителю свой поцелуй…
– Она была замужем, - качает головой Тилос.
– Но ты-то не знал. Ты просто вступился за нее. А теперь ответь, только честно: вступился ли бы ты так же охотно за угрюмого бородатого мужика с наколками и толстым пивным брюхом?
– Разумеется, - твердо отвечает Тилос.
– Четверо на одного…
– Ничуть не разумеется. Вполне возможно, ты решил бы, что это его проблемы, что
– Джао поднимает руку, останавливая возмущенный возглас.
– Я же сказал - возможно. Но даже если бы и вступился, то с куда меньшей охотой. Не спорь. Если задумаешься на мгновение, то поймешь и сам.
– Предположим, - после паузы отвечает Тилос.
– И что с того?
– В этом вся суть. Когда ты что-то делаешь для других, ты ждешь благодарности за поступок, сознательно или подсознательно. Это не хорошо и не плохо. Так диктуют инстинкты: спасать только тех членов племени, что важны для его выживания. А эгоист, не испытывающий благодарности, скорее всего, для выживания племени в целом мало что сделает.
– Пусть так. Но, извини меня, при чем здесь смысл жизни? И какое отношение это имеет к твоей…
– Ты нетерпелив, Тилос. Но нам остался лишь один шаг, чтобы понять, почему Хранители решились сыграть в открытую. Сможешь ли ты сделать его самостоятельно?
Молчание.
– Да, наверное. Все мы видим смысл жизни в том, чтобы помогать другим. Ведь Хранителей так и отбирают, верно? Я разбирался с фильтрами Робина. Там один из основных параметров - испытывает ли человек удовлетворение, оказывая помощь другому. Но, действуя тайно, мы не видим благодарности от тех кому помогаем, и наши инстинкты бунтуют…
– Браво, мой!… Браво, Семен!
– Джао склоняет голову в шутливом полупоклоне.
– Можно сколько угодно говорить об эффективности, но причина нашего раскрытия одна: мы устали от безвестности. Мы хотим признания, а может, и поклонения. О, нет, мы никогда не признаемся себе в этом, нет, никогда! Но наши глубинные мотивы именно таковы, как ни печально.
– Ну и что?
– спрашивает Тилос после раздумья.
– Что в этом плохого? Если это естественное чувство, может быть, ему стоит поддаться? В конце концов, от того, что нам благодарны, никому плохо не бывает.
– Вот это и есть самая главная ошибка, которую мы допускаем. Человек терпеть не может быть благодарным другому. Благодарность - узы, ограничивающие свободу. Доселе свободный индивидуум вдруг оказывается связанным некими моральными обязательствами, необходимостью принимать во внимание чужое мнение, возможно, отличающееся от собственного. Тут уже начинает бунтовать его собственное подсознание. И ты, оказав ему явную услугу, неожиданно оказываешься его врагом. Выхода всего два: либо навсегда пропасть с горизонта - а лучше вообще на нем не появляться - либо становиться Силой, навязывающей себя другим. А навязывая что-то силой, ты как Хранитель неизбежно становишься на путь саморазрушения. Вот такой выходит финт ушами… Мы, к сожалению, выбрали второй путь. И нынешняя эффективность наших действий - она, увы, временная. Сопротивление будет нарастать все быстрее.
Тилос передвигает легкое кресло, подставляя лицо теплому солнечному лучу, жмурит глаза.
– Но это не единственный мотив за моим протестом, - неторопливо продолжает Джао.
– Когда наша организация только создавалась, считалось, что мы вообще должны вмешиваться только в самых крайних случаях. В человеческой истории даже за страшными
– И на какую высоту поднимут человечество страдания матери, чей грудной ребенок умер во время эпидемии?
– жестко прищуривается Тилос.
– Они подвигнут ученого на создание вакцины, причем не только от этой болезни. Равно как повальный голод и мор в результате неурожаев послужат толчком к изобретению многополья, плуга и минеральных удобрений. И все, что мы можем сделать, это спасти нескольких младенцев. Но спасти всех мы не просто не можем - не имеем права.
– А легче ли матери от того, что ее горе послужило причиной прогресса?
– Не легче. Но мы не можем изменить этот мир. Развитие идет через страдание. И когда все страдания окажутся искоренены, история человечества закончится. Художники, чьи картины никому не нужны, писатели, чьи тексты так и останутся непрочтенными, и ученые, бессмысленно копящие знания… А потом исчезнут и они. И все, что останется, это сытый свинарник. Лишь изменив звериную природу человека, можно найти другой путь - но уже нечеловеческий. Мы так и не смогли на это решиться…
– Мы?
– Хранители, разумеется, - как-то слишком быстро откликается Джао. Его взгляд устремлен куда-то в сторону.
– Так что наша начальная задача - лишь сглаживать пики и провалы развития человечества. Не допускать катастроф, после которых цивилизация не сможет восстановиться, и достижений, что неизбежно приведут к провалу в пропасть. Не более. Свой путь развития люди должны определять сами. Но, обнаружив себя, мы из Хранителей стремительно превращаемся в простых охранников. Пастухов, гонящих человечье стадо в нужном им направлении и даже не способных гарантировать, что это не дорога в пропасть. Мы обречены, и лучшее, что мы еще можем сделать, это прекратить свое существование. Так уже случалось и раньше…
– Когда?
– в глазах Тилоса вспыхивает живой интерес.
– Разве до нас были другие организации? В Архиве нет никаких упоминаний, я специально смотрел.
– Это не афишируется. Я пришлю тебе инструкцию, как добраться до этих сведений.
– Обязательно ознакомлюсь, - Тилос хмыкает.
– Вообще, похоже, в Архиве куда больше всякой всячины, чем мы знаем. Взять те же куклы. Отличная штука. Электромагнитные эффекторы в пальцах - полный улет! Теперь я могу имплантировать ментоблок без постороннего оборудования!… - Внезапно он словно гаснет.
– Не то, чтобы мне нравилось ставить ментоблоки. Жуткая это вещь - прямая модификация личности.
– Немногие так думают, - Джао с интересом смотрит на него.
– Но ты чувствуешь правильно. Это то самое средство, которое далеко не всегда оправдывается целью. Но наши куклы - действительно прекрасное нововведение. Я сразу понял, что они придутся ко двору. Я вижу, ты полностью освоился со своей? Даже сюда пришел в ней.
– Я иногда забываю, что мое настоящее тело лежит где-то далеко в контрольной комнате, - смущенно улыбается Тилос.
– Как будто в этой шкуре родился… Ладно, пойду. Я, наверное, и так тебя сильно отвлек.