Сержант и капитан
Шрифт:
Теперь выход у них только один: ежесекундно отслеживать Никиту, выйти за ним на то место, где он изобразит живейший интерес, и перехватить его на этом самом месте. Дилемма. С одной стороны, еще сегодня утром Никита ставил себе более упрощенную задачу — просто захватить одного из главных в этой банде. Но теперь он понял, что можно подстрелить и второго зайца — найти клад, на который они друг друга выведут одновременно, это абсолютно очевидно. Инстинкт охотника взял верх. Загвоздка в одном — им известны приметы, которых не знает Никита, но они не знают место, известное только ему. И он знает, где это кладбище, а они — где именно на этом кладбище лежит то, что им всем нужно. Завтрашний день покажет, достигла ли сегодняшняя разведка боем Никиты своей цели.
За дверью
— Что, взяли, менты позорные?!. Да я сам вам сдался!.. Как я вообще на этом этаже оказался?.. Да руки не крутите-то козлы!.. Иду уже, иду… Вашу мамашу, кто-то же здесь пел!.. Ну все, иду, иду.
Никите очень хотелось выйти и спасти случайного бедолагу, который был совершенно не при чем. Но с другой стороны, как только этот певец придет в себя, он расплатится с милицией и те его отпустят. А если нет, то завтра вечером вытащит его Никита. В конце концов, сам того не желая, он ему сильно помог.
Никита проснулся из-за того, что солнце было прямо в окно. Подъем. Никита с наслаждением вытянулся в кровати. Номер был настолько лилипутским, что кровать примыкала прямо к окну. Никита выставил усталые ступни на подоконник и с удовольствием размял пальцы ног под утренним ветерком. Далее взял телефонную трубку и вызвал такси. Место, до которого он собрался ехать, не просто удивило диспетчера. Она посчитала своим долгом добавить:
— Так туда же никто никогда не ездил!
Закромский Хутор — в девятнадцатом году был одним из многих хуторов, окружавших Кромы, а теперь — скорее небольшая деревня километрах в пятидесяти от Орла по южному направлению, — вот какую точку назначения Никита определил таксисту. Эта географическая точка на карте станет конечной, если там есть кладбище.
Между Орлом и Закромским Хутором много населенных пунктов, но поселок городского типа Кромы — это не населенный пункт. Это бывшее поле боя. Никита столько раз читал про Кромы и представлял их каким-то литературным мемуарным местом, где закостенела гражданская война. Как будто там остановилась, не добежав до Москвы белая волна и, разбившись о всеобщее непонимание, отхлынула на Дон и Кубань. Исторический водораздел, не замечаемый своими собственными жителями. Все этим мысли пришли Никите в голову, когда они проезжали единственный в Кромах автодорожный мост. Похоже, это была та самая переправа, которую описывал в своем дневнике капитан Корнилов. Через этот мост через речку Недну марковцы вошли в Кромы, и по нему же отступали. Как тогда было все просто. На противоположной стороне моста Никита попросил шофера остановиться. Он вышел на дорогу. Дорога — одновременно трасса Моск-ва-Симферополь и центральная улица Кром имени Карла Маркса. Набитый до отказа «Шевроле-Субурбан» преследователей остановился на другой стороне моста. Это не машина, это танк. Противники решили играть по-серьезному.
Странное ощущение захватило его — как будто он был здесь когда-то. Стоя около парапета, он видел призрачные бегущие в атаку навстречу друг другу цепи. Одинаковые серые цвета с небольшим вкраплением черного налетали друг на друга, сшибались и мешались в водовороте ненависти. Белые продвигались справа от него, и Никита слышал их мерный шаг. Навстречу выходили красные, и Никита чувствовал их неуверенность, за секунды перерастающую в ярость. С двух высоток над рекой, не прекращая, строчили красные пулеметы. Белые в черных и серых шинелях карабкались по склизком осеннему речному откосу и падали… Они дошли. Пулеметы захлебнулись. Меньше чем через сутки с противоположного откоса били белые пулеметы, и скользящие по этому же склону наступающие красногвардейцы падали под пулеметными очередями.
Никита сел в машину и сказал ехать дальше.
Кромы. До семнадцатого года этот поселок городского типа был городом, по упоминаниям в летописи на год старше, чем Москва. К девятнадцатому году Кромы захирели
— Тебе, братан, с какой стороны к Закромскому Хутору заехать — с Московской или с прямой? — таксист изо всех сил старался показаться компетентным и срезать чуть больше денег.
Никите денег было не жалко, но он точно знал, с какой стороны ему надо было подъехать. С Московской. Закромский Хутор тянется вдоль Московской трассы. Кладбище с северной стороны. Все это он выучил по карте.
Восемь километров от Кром до Хутора черный контур «шевроле» неотступно держался рамок зеркала заднего вида. Расплачиваясь, Никита примерно на минуту оторвал от него взгляд и затем увидел лишь пустую дорогу.
Он был один посреди трассы, которая хорошо просматривалась и в сторону Москвы, и в сторону Курска. Вряд ли на кладбище его ждет засада — скорее всего, их машина стоит где-нибудь за лесополосой, и они по мобильным телефонам получают инструкции, как действовать дальше. Момент действительно деликатный — если у них есть на руках какие-нибудь приметы, то, безусловно, их набором обладает только старший в этой банде, облеченный доверием главного злодея. Если атаман базируется в Орле, то ему потребуется время. чтобы приехать, а пока… что же они предпримут пока?.. Ответ нашелся быстро — из леска, закрывающего дорогу на Кромы по хорошо протоптанной через поле тропинке к Ху — тору очень быстрым шагом шел человек, явно не местный. Походка была быстрая, деловая, выдававшая жителя большого города. Конечно, это мог быть кто-нибудь из Орла, приехавший к родственникам в деревню, но сегодня лучше не полагаться на совпадения.
Никита сошел с трассы, свернул направо и вошел в деревню. Перед ним лежала центральная улица, и, насколько он знал подобные населенные пункты, она же и единственная.
Вдоль нее тянулись добротные недорогие деревянные дома, свидетельствующие о том, что при советской власти у местного совхоза дела шли совсем не плохо. Зажиточная деревня. Никита повеселила местная однообразная мода — большинство домов выкрашены либо в желтый с добавлением синего, либо в синий с добавлением желтого цвета, а в каждом дворе, почти полностью занятом огородом, на самом видном месте обязательно возвышался вход в погреб, очень похожий на вход в бомбоубежище. Никита намеренно прошел всю деревню с одного конца на другой, чтобы сориентироваться на местности. Кладбище он увидел буквально через двести метров справа от себя, когда шел через деревню. Оно почти примыкало к домам, и подходы к нему просматривались со всех сторон. Вокруг почти не было деревьев. Очень удобная позиция.
Людей было очень мало. Наверное, работают. Две чинные бабушки сидели на грубо сколоченной лавке у забора и скучали. Появление Никиты внесло оживление в их привычный отдых — как только он прошел мимо, они начали бурно обсуждать его, решая, чей он родственник, «то ли внук Акимовны, то ли правнук Петровны». Ничего, бабуси, вы даже не знаете, насколько оживленной станет ваша деревушка в ближайшие несколько часов. Никита почувствовал себя разрушителем миров, предвестником беды и создателем новой действительности. Эти люди живут здесь много лет, и их предки жили здесь много лет, и предки их предков жили здесь много лет, и много лет ничего здесь не происходит, и много лет время течет здесь чуть медленнее, чем положено. За последнее столетие сюда один раз ворвалась гражданская война, и один раз — Великая