Сержант МЧС и нечестивый артефакт
Шрифт:
— Обязательно передам. И если Сашке надо позаниматься математикой, пусть приходит, я с ним позанимаюсь. — предложил я, зная, что занятия ему очень нужны.
— Завтра, наверное, прейдёт. — со вздохом произнесла Галя и показала на мою мать и еще одну подругу мамы и по совместительству соседку. И медик и я смотрели из окна скорой помощи, в которой мы подъехали к пятиэтажке. В которой я жил с мамой и бабушкой. Тётя Гульшат плакала, прижавшись к моей матери, сама мама тоже явно недавно плакала. Так что я выскочил из машины скорой помощи и побежал к матери, но к ним уже подпихало такси и они быстро сев в него, уехали. А
— Да что такое могло произойти? — чуть ли не рыча спросил я, запуская обе пятерни в густые чёрные волосы.
— У бабушки спроси, вон она спешит. — посоветовала тётя Галя и захлопнула дверь машины, они уже получили новый вызов.
Я увидел любимую бабушку, старушку восьмидесяти лет, шедшую опираясь о трость. Она несла небольшой свёрток из бумаги, перевязанный простой бечёвкой. Ей явно было трудно идти, но она спешила как могла и заметив меня вздохнула с облегчением и остановилась перевести дух.
— Бабушка! — возмутился я, отнимая у неё довольно-таки увесистый свёрток. — Тебе же врачи сказали, чтоб не бегала, тяжёлое не носила и вообще не бродила неизвестно где.
— Ох, Тимурчик, ты же мой заботливый! Врачей нашёл и меня к ним отвёз и обследование оплатил… Золотой ты у меня внучек.
Бабушка, как всегда, расцеловала меня, для чего мне пришлось сильно нагнуться, чтоб бабушка могла меня расцеловать. Я-то был ростом метр восемьдесят, а бабушка метр пятьдесят и тянуться на верх ей врачи запретили.
— Ба, а ты не знаешь, что случилось? — спросил я, беспокоясь за маму и не чужую мне тетю Гульшат. — Я сейчас увидел, как мама сажает нашу любимую соседку в такси, а она ревела. Да и у мамы вид заплаканный был.
— Охохонюшки, ты же еще не в курсе. — с тяжким вздохом произнесла бабушка Алия и потянула меня в наш подъезд. — Вот ведь, я когда-то на твоего отца ворчала, что он получил квартиру на первом этаже, а теперь не нарадуюсь.
Я не поверил своим ушам, бабушка впервые призналась, что была неправа по отношению к зятю. Да еще шустро поднялась по ступенькам, и сама открыла дверь ключом. У бабушки пропала хромота, бывшая у нее уже полгода, она легко и шустро скинула кофту и разулась, отложила трость и без трости, бодро войдя на кухню, села за стол и показала мне на стул рядом с ней.
— Ба, да что случилось то? — изумлено спросил я.
— Твой дружок пирожок, Айдар, поехал на вызов со своим напарником. Ну, помнишь, его еще Айталом зовут, кажется. На раскопках археологических, беда случилась. Их естественно не предупредили, да и некому было. Раскопки эти на мощном месте силы расположены. Хорошо еще там местный шаман был и кого надо вызвал…
— Что с Айдаром? — напряжённо спросил я.
Айдар был мой друг детства, мы вместе ходили в садик, вместе в школу, жили по соседски. Когда я и моя семья переехали в Мегион, в небольшой городок в Сибири, то Айдар позаботился о том, чтоб его мама переехала вместе с ними. Так и дружили я и Айдар, один полицейским стал, другой мчсником.
— В общем там такое дело, он и его товарищ на раскопках побывали, а туда без защиты ходить нельзя было… Ты, конечно, не поверишь, как обычно,
— Да что с ним?
— Он и его напарник теперь одержимые, они в больнице в Аркаиме, туда и поехали твоя мама и тётя Гульшат. — быстро сказала Бабушка и увидела на моём лице быструю смену эмоций от скепсиса, до сомнений, потом пошли чередой гримаса недоверия, детское неверенье в сказку и наконец я спросил:
— Это не шутка? Я сейчас позвоню и узнаю в какой он больнице. — моя рука легла на телефон, я увидел, что есть сообщение от мамы и открыв его, прочитал — Я в Аркаиме, срочно сюда, нужна твоя помощь. Бабушка обо всём позаботиться, слушайся её.
Я перевёл растерянный взгляд на бабушку, а та разрезала бечёвку на свёртке и высыпала на стол пакетики с травами и старую ткань, покрытую замысловатым узором вышивки и пятнами.
— Иди собери сумку, возьми вещей дня на три, кинжал дедушкин возьми, пригодится. Ещё, запретную шкатулку из моей комнаты принеси. — велела бабушка, ссыпая травы в большую кастрюлю.
— Надо еще узнать, как туда добираться… — начал я, но бабушка положила ладонь мне на губы.
— Это уже моя забота. Иди собирайся и шкатулку принеси.
Я набрал полные лёгкие воздуха и кивнул бабушке, которую не слушаться было себе дороже, можно было и ладошкой по попе получить. Развернувшись, я пошёл в комнату бабушки. Там была старая кровать, два сундука и очень старый шкаф, на верхней полке которого лежала деревянная шкатулка, расписанная старинными татарскими узорами. Мне трогать ее не разрешали, даже наказали на неделю, когда я во втором классе запрет нарушил и попытался шкатулку открыть. Бабушка меня за этим делом поймала, и я по попе от нее получил и лишился сладкого и возможности из дома выходить. Так что я осторожно взял шкатулку, положил ее на левую ладонь и правой рукой открыл. Там лежали драгоценные камни, пять штук, все зеленые, там лежали три пузырька с коричневой жидкостью и три золотые монеты.
— Ни чего себе, сокровищница. — пробормотал я и закрыв шкатулку отнёс ее к бабушке на кухню. Не выдержав, я спросил:
— Ба, а откуда золото и камни драгоценные?
— Вот ведь неслух! — возмутилась бабушка Алия и забрала у меня шкатулку. — Иди собирайся. В Аркаиме все расскажу.
Я пожал плечами, зная, что бабушка очень упрямая и упрашивать её нет смысла. Быстро позвонив на работу, я объяснил, что у меня случилось, не упоминая Аркаим. Попросил три дня отгула и стал собирать сумку в дорогу.
— Тимур! — услышал я бабушку, когда уже всё собрал и даже побриться успел.
— Чего, ба? Я уже собрался. Можем идти? — ответил я и вошёл с сумкой в кухню и выронил ее себе на ногу от изумления.
Вышитая старая ткань висела посреди кухни просто так в воздухе. Кастрюля на газовой плите кипела, издавая приятный травяной аромат. Бабушка побрызгала на ткань коричневой жидкость из одного пузырька, что хранился в запретной шкатулке. Ткань озарилась сиянием зеленого цвета и бабушка, ловко схватив кастрюлю выплеснула ее содержимое на ткань. Та ярче засияла и вдруг в ее центе начала разрастаться дырка, из которой на меня смотрела моя мама. Она улыбалась и жестом манила меня в проход, выросший из дыры в ткани.