Сержанту никто не звонит (Сборник)
Шрифт:
«Сколько еще недостатков ты сможешь найти?»
Верно. Лота вздохнула и велела себе остановиться. Так можно дойти и до испорченного на весь день настроения… Однако, великий человек придумал все эти белила, пудры, помады и прочие приятные мелочи. Попробуем подчеркнуть достоинства и замаскировать недостатки. Для начала выровнять цвет лица, спрятать весн… Камень-сердце! Веснушки-то откуда?!
Все-таки настроение она себе испортила.
Лота отложила пуховку. На столике перед зеркалом, среди разноцветных баночек и шкатулок, чужеродным
Только не говорите, что в Логове нечего и некого бояться, подумала Лота с горечью. «Я здесь выросла. И это были не лучшие семнадцать лет моей жизни.»
Последующие двенадцать лет, проведенные вне родового гнезда, оказались гораздо приятнее.
«И все-таки, зачем я понадобилась Элжерону?»
5
Вампир отложил книгу и поднялся с мягкой грацией хищного зверя. Увечье на ловкости Красавчика, кажется, нисколько не сказалось. Интересно, подумала Лота, смогу я с ним справиться? Если он как следует меня разозлит?
Яким поклонился. Как всегда – с невероятным изяществом.
– Миледи?
– Доброе утро, Красавчик. Ничего, что я без приглашения?
– Мой дом – ваш дом, миледи.
«Очень мило». Особенно если вспомнить, где обычно обитают вампиры.
За его спиной Лота увидела ряды полок, а на полках – книги, книги, книги… Да сколько же их? Не меньше сотни. Красавчик, что, ограбил библиотеку регента? В любом случае, вампир нашел идеальное место для хранения награбленного. Хотелось бы посмотреть на того сумасшедшего законника, что посмеет сунуться в гнездо Малиганов.
– Я много читаю, – пояснил Красавчик, заметив ее взгляд. – Это создает иллюзию жизни.
– Но… откуда?
– Лорд Фер был очень любезен.
Еще бы. Книжный Червь просто счастлив, если удается всучить кому-нибудь один из своих пыльных фолиантов. Даже если этот «кто-нибудь» – наглый самовлюбленный вампир.
«Ты не за этим сюда пришла.» Правильно.
– Где обитает Жан?
Красавчик покачал головой.
– Не здесь, миледи. Жан за последнее время несколько сдал. Вы заметили цепь?
– Элжерон приказал её сделать еще лет восемь назад. Но я не думала…
– Боюсь, на цепи Жан и останется – до истинной смерти. Увы, миледи. Даже слуги Малиганов не вечны…
Под старость упыри теряют разум. Превращаются в зверей. Интересно, на себе подобных они бросаются?
– Не боишься, что Жан свернет тебе шею? Он чудовищно силен.
Яким посмотрел на Лоту. В глазах Красавчика она уловила нечто странное – словно огромный провал. Потом все скрыла ирония.
– Не думаю, миледи. Жан меня любит.
– Откуда ты знаешь?
– Я даю ему кроликов – разве этого недостаточно?
Вампир-циник – это что-то новое. «Но ему удалось поразить тебя, девочка». Не правда ли?
– Это жестоко.
– Вы считаете? – Красавчик покачал
– А ты – нет?
Красавчик улыбнулся.
– Понятно. И почему Элжерон…
– Кхм, – сказал вампир.
– Не Элжерон? Тогда кто? Корт? Лорд Молния никогда бы…
– Мне кажется, лорду Молнии понравилось это не больше, чем вам, миледи.
– Я не говорила, что мне это не нравится… Древоточец! Как я сразу не догадалась. Он тебя нашел?
– Ваша догадливость делает вам честь.
Слово «честь» вампир произнес слегка в нос – как делают южане.
Внезапно Лота поняла, что напоминает ей выговор Красавчика.
– Ты лютецианец?
Красавчик улыбнулся.
– Возможно, миледи. Не могу сказать точно. Вампиры плохо помнят жизнь до рождения.
– А ты… что ты помнишь?
Некоторое время Красавчик смотрел на Лоту. Молчал. «Я на самом деле хочу знать. Поверь мне.»
Вампир подошел к книжному шкафу. Повернулся к гостье спиной, игнорируя приличия. Со стороны казалось, что он читает названия на корешках.
– В основном: лица, – заговорил Яким. – Цвета. Иногда запахи. Это очень странно, миледи… Трудно объяснить. Запахи, просто запахи – отдельные, несвязные, они не образуют единой картины, как сейчас. Словно из другой жизни. Большинство вампиров не различает цвета, миледи. Запахи заменяют нам привычную картину мира, окрашивают все в один оттенок. Черный, серый, очень редко – желтый… И свет, который видят все вампиры – холодный, пугающий, безжалостный. Это серебро.
Красавчик помолчал.
– Красноватый свет, – сказал Яким. – Вот что мы видим. Любой из нас. Этот свет режет глаза, миледи…
Он повернулся, заставив Лоту отступить. В глазах вампира была боль.
– Вы знаете, что такое скрижали запрета? Это серебряные скобы – небольшие, размером с фалангу пальца. – вампир показал. – И серебра там совсем чуть-чуть – но у этих малышек огромная власть над такими как я… В Гетто это называется: «приютить Серебряного Джона».
Красавчик дернул плечом, сгорбился – стал в этот миг неуловимо похожим на старого Жана.
– Разрешенных вампиров немного. Им завидуют, их боятся. Они единственные, кто может выходить из Гетто. Слуги, привратники, ищейки, мясники. Иногда – солдаты. Попасть в диверсионный отряд мечтают многие. Там можно быть почти на равных…
Пауза.
– На равных с людьми, – закончил Яким. Поднял голову, в упор посмотрел на Лоту. Ну что, урожденная Малиган, читалось в его глазах, что ты на это скажешь?
«Ничего.»
– А ты? – спросила Лота.
– Я предпочитаю быть свободным.