Сэсэг
Шрифт:
Генка тихо вышел из кабинета. По дороге он все думал о словах декана, и зачем он вообще ему, Генке, это сказал? Такие разговоры со студентами вести вообще-то опасно, тянет на антисоветскую агитацию. Видимо был уверен, что никто на него не донесет и не разболтает - у них на факультете такое невозможно. "Странный мужик наш декан, неужели не боится, что кто-нибудь все-таки стуканет?" - подумал Генка и вошел в аудиторию, где уже началась пара по дендрологии.
Извинившись перед лектором, и объяснив, что его задержал декан он, подсев к Сэсэг, сразу же с ходу её озадачил: "Повезло тебе, будешь стенгазету делать
Сэсэг от такой быстроты растерялась и даже не нашлась что ответить.
– Чего молчишь? Ты же любишь писать, вот и будешь себе писать в стенгазету. Про нашу жизнь рассказывать, интервью брать. Короче говоря, вести хронику нашего потока и нашей группы в частности.
– Фотокорреспондентом можно взять Сережу Рыбакова, он увлекается фотографией и на всех наших праздниках делает снимки.
– Правильно, молодец, - шёпотом одобрил Генка, и ударил кулаком в раскрытую ладонь.
– Сережа самая подходящая кандидатура. А где он?
– спросил Генка, обшарив взглядом аудиторию.
– Не знаю, может он в библиотеке сидит, доклад по физиологии растений делает?
– Пойдем после этой пары в столовку, думаю, мы его там найдём. Мне кажется, он обрадуется, ведь фоткор может пользоваться академической фотолабораторией, а там, наверное, неплохое оборудование есть и химреактивы.
Когда пары уже закончились, и наступило время обеда, они пошли в столовую.
Рыбаков был из Владивостока. Он фанател от леса, как и все ребята с курса. Ему часто задавали дурацкий вопрос, почему он не пошел учиться на какого-нибудь капитана корабля, ведь он из Владика, на что он неизменно отвечал, что задавать такие вопросы, по меньшей мере глупо. Если человек из Воркуты или Кузбасса, то он непременно должен хотеть стать шахтером, а из Череповца или Норильска - металлургом? В Ленинграде ведь тоже не все сплошь капитаны дальнего плавания.
Был он невысокого роста, худой, с карими глазами и небольшими усиками, за которыми тщательно ухаживал.
– Если на него надеть беретку и круглые очки, то он станет, похож на настоящего фотографа, - так вслух рассуждал Генка, пока они шли с Сэсэг.
– Даже не на нашего фотографа, а на французского, например.
Генка и новоиспеченный редактор прошли через двойные многостворчатые двери второго корпуса. Здесь располагались химико-технологический и деревообрабатывающий факультеты, кафедры математики, философии и научного коммунизма. Само здание сталинской постройки, серело среди деревьев своими кубами и параллелепипедами, имперски поблескивая огромными прямоугольными окнами. По фасаду затейливые лепные барельефы светлыми пятнами разбавляли плоскую серость стен. Внутри корпуса, напротив, утилитарно-строгая лепнина обрамляла белые прямоугольники высокого потолка. Здание являлось образцом редкого смешения советских стилей: угасающего конструктивизма и, уже нашедшего себя, набирающего мощь, "сталинского ампира".
Пройдя обширный холл с колоннами и огромным старинным зеркалом, они зашли в столовую. В дальнем углу они увидели Сережу, совершенно не догадывающегося о том, что полтора часа назад ему было присвоено высокое звание "фоткор". Генка и Сэсэг подошли к столику, где ничего не подозревающий фоткор, поедал котлету с макаронами и рассматривал зарубежный журнал
– Приятного аппетита, - сказала Сэсэг, останавливаясь у стола, в то время как Гена уже подсел к Сереже и тоже стал рассматривать журнал.
– Спасибо, - ответил и покивал головой жующий Сережа.
– Чего это вы?
Гена оторвался от созерцания красивых видов какого-то иностранного города и произнес торжественно, - Сергей, тебе выпала честь запечатлевать жизнь нашего курса в фотографии. Сохранять, так сказать, его историю в фотографических картинах. Короче, - Генка ускорил темп изложения новости, - Серега, ты будешь фоткором в нашей факультетской стенгазете. Надеюсь, стенгазета будет оформлена не хуже, чем этот журнал, - и он потыкал пальцем в картинки лежащего перед ним журнала.
– Это приказ?
– Нет, это не приказ, это просьба всего нашего курса, но отказаться от нее нельзя, потому что больше некому, на тебя вся надежда. Сэсэг будет главредом, а ты фоткором. Надо срочно подготовить праздничный номер к 8 марта. У вас неделя. Возражения и отговорки не принимаются. Я лично для каждого из вас перепишу по две лекции, остальное распределим среди ребят. Всё для стенгазеты, все на стенгазету! А, как вам такой лозунг?
– и Генка с восхищением и ожиданием посмотрел на них.
– Впечатляет, ничего не скажешь. Может ты вместо меня главредом станешь?
– Сэсэг вопросительно приподняла бровь.
– Нет, готов стать главным рецензентом. Но не более того.
– Генка встал и нарочито серьёзно откланялся.
– Желаю творческих успехов, если потребуется какая-либо помощь, свистите тремя зелеными свистками.
С этими словами Генка развернулся на высоких каблуках, которыми он компенсировал свой небольшой рост, и побежал к выходу.
– Присаживайся, чего стоишь?
– Сережа приглашающе двинул стул, на котором только что сидел Генка.
– Спасибо, - Сэсэг присела на краешек.
– С чего начнем? Для меня это тоже совершенно неожиданно, я даже представления не имею, как делать эту стенгазету.
– Не переживай, главное в этом деле визуальный ряд.
– Что?
– не поняла Сэсэг.
– Оформление, то, как будет выглядеть стенгазета. Я сделаю несколько фотографий наших самых красивых девчонок...
– А что делать с некрасивыми?
– Ну, я же как лучше хочу. Вот и в журналах разных, - Сережа постучал пальцем по журналу, - только всякие модели.
– Интересно ты рассуждаешь. Значит некрасивых не надо замечать, фотографировать, с ними нельзя дружить? Значит тем девчонкам, которым повезло родиться красивыми, им везде у нас дорога, а некрасивых давай запрем где-нибудь, и пусть они там сидят, так что ли?
– Сэсэг возмущенно посмотрела на Сережу, он сконфузился и стал ковырять недоеденную котлету.
В этот момент она почувствовала себя несчастной, потому что ей бы Сережа не предложил сняться для стенгазеты, она это точно знала. Она ему не нравилась и видела это, да и другим парням тоже. Наверное, она не была и по восточным стандартам красавицей. Ее черные раскосые глаза на круглом лице, небольшой вздернутый носик и губки-вишенки не производили впечатления гармонии, а ее гордость - длинная, с кулак толщиной, иссиня-черная коса - при небольшом росте визуально делала ее еще ниже.