Сёши 2
Шрифт:
Жутковато получилось.
Гроб на колесиках едет по твоей улице... Кровавая Мэри уже стоит у двери...
Ну да ладно. Если Шисуи не испугается, может, хотя бы задумается.
Я полагал, что в каждом гакуре существует свой аналог "Чёрного кабинета", отвечающий за досмотр корреспонденции всяких неблагонадёжных личностей. Поэтому внешний пакет был адресован Военной полиции Конохи, а внутри лежал тщательно запечатанный конверт с указанием имени конкретного получателя. Впрочем, даже если письмо попадёт в чужие руки - Учиха
А в том, что Шисуи поймёт скрытое предупреждение, я не сомневался. Он вообще понятливый.
Условный день, условное время.
Призыва я дожидался, сидючи в дупле дерева, на манер принцессы Кагуи. Чтобы меня заметить, гипотетическому наблюдателю пришлось бы подняться на дерево и заглянуть прямо в узкую щель. Или использовать додзютсу. В любом случае он был бы изрядно удивлён.
Хоп!
На месте меня встречали Паккун... и, неожиданно, Булл! Я немедленно полез обниматься.
– Вот мой любимый пёс! С каждым разом всё больше и больше!
Польщённый гигант клыкасто ухмыльнулся, а мелкий Паккун ревниво засопел. Пока я переодевался, подельники отчитались:
– Шиноби поблизости нет. Мы проверили.
Нужный мне посёлок отличался солидными размерами, проходным расположением на тракте и наличием почтового двора. Сначала я собирался отправить письмо из Травы, но Паккун заверил, что без проблем перейдёт любую границу, и никакие человеки ему не помешают. В итоге мы выбрали селение на севере Хи-но-Куни.
– Как выгляжу?
– Настоящий старикан!
– восхитился пёс.
– Даже пахнешь похоже.
– Тогда залезай!
Паккун долго вертелся, выбирая положение, но всё-таки угнездился в напузном мешке. Немного попрыгав, я опёрся на палку и сгорбился.
– Как видно?
– Сойдёт!
– заверило брюшко.
– Мне главное запах.
Булл остался следить за нами с холма.
Здесь оказалось заметно прохладнее, чем в Конохе. Висящая в воздухе влага и зябкий ветер делали мой наряд удивительно к месту. Опираясь на кривоватую палку и костеря погоду, я плёлся вдоль убранных полей. Каждый шаг по раскисшей дороге делал образ усталого старика всё более достоверным.
В воротах деревни я огляделся и понял, что подготовка, как обычно, оказалась гораздо сложнее самой работы. Тракт - есть тракт. Местные занимались своими делами, не обращая никакого внимания на случайного прохожего. Несмотря на мерзкую морось, несколько женщин возились у реки, полоща в ледяной воде длинные пряди чего-то белого. Коренастый мужик подносил корзины с новым материалом и уносил стираное. Троица парней суетилась во дворе добротного двухэтажного дома, загружая повозку большими прямоугольными упаковками. Старичком-коротышкой заинтересовалась только пара детей, но подойти не решились.
Паккун шёпотом командовал, куда идти.
Кроме дома, местный почтамт имел свою конюшню и просторный амбар. О том, что это не жильё, а контора говорила крыша из фигурной черепицы и столб с
– Спасибо, деточка, у меня пост, - вежливо хрипел пёс.
Почтительная девица огорчённо кланялась и тут же выдумывала новый способ услужить. Бодяга продолжалась до тех пор, пока не появился запыхавшийся почтовый работник.
Паккун не подвёл и важно продиктовал нужный адрес. Я проставил свою поддельную печать на упаковке. Выбранное имя не слишком вязалось с содержимым письма, но показалось мне подходящим. По большому счёту, я ведь ничего не хочу от Учиха, только помочь. Вот пусть знают - это Окури. "Безвозмездно, то есть даром".
Напоследок мы обстоятельно попрощались с почтовиком и его дочками. Теперь долгую дорогу через холмы предстояло повторить в обратном направлении. Зато дождь закончился. И даже кусочки голубого неба проглянули.
Хатаке Какаши в ожидании
База на границе Огня и Звука не была рассчитана на такое количество народу, однако никто не жаловался. Теснота - мелочи, по сравнению с тем, что можно отдохнуть вволю. После заполошных месяцев подготовки расслабленное ожидание казалось неестественным, но в повторении тренировок не было никакого смысла. Все на своём месте. Все знают, что делать. У каждой группы есть маршрут и цель. Требовался только сигнал.
Его и ждали. Сообщения о том, что Орочимару вернулся в своё гакуре.
Распределив дежурства, мои подчинённые облегчённо выдохнули и завернулись в спальники, а командир принялся одиноко слоняться по коридорам. Никаких зловещих предчувствий у меня не было - просто спать не хотелось. Перед следующей комнатой я помедлил.
Большинство здешних клетушек не имело дверей. Любители уединения использовали циновки и одеяла в качестве занавесок, но эта была отдёрнута, показывая, что здешний обитатель не против компании. Внутри угнездился лежак из оружейных ящиков, притащенный откуда-то стол и пара складных стульев. На столе в широкой миске, выстланной мхом, спала жаба.
Джирайя писал, пристроив тетрадь на колене. Перо ненадолго замирало и снова пускалось в путь по бумаге. Вид у писателя был сосредоточенный и довольный, а я впервые задумался, каково ему пришлось. Тщательно, месяц за месяцем, готовить убийство бывшего друга, никому не показывать переживаний. В том, что они есть, сомневаться не приходится. Отшельник - человек сердца...
– Ты так на меня смотришь, Какаши, что я начинаю дымиться.
– Прошу прощения.
– И почему ты всегда один? Хоть бы раз привёл с собой кого-нибудь вдохновляющего...
– Джирайя разочарованно вздохнул, но сразу оживился.
– Эй! А ведь у тебя в команде есть такая ладная девочка? С кудряшками.