Сёши
Шрифт:
Поэтому до официального обеда мы с Джунко прятались в самом дальнем углу сада, за кустами вечнозелёного бересклета. Большая собака считала меня "забавным щенком" и великодушно позволяла валяться на своей мохнатой спине, чем я беззастенчиво пользовался, взамен насвистывая ей бесконечные музыкальные темы из "Властелина колец".
Теперь мне было намного понятнее, что мог чувствовать Гаара.
Не имеет значения, как сильна твоя воля и сколько у тебя чакры - от тех, кто приходит во сне, защиты нет. Когда сутки напролёт не можешь
Джунко повела носом.
– Какаши нас ищет.
Отец заглянул в кусты через секунду.
– Сёши, уже обед. Тебя ждём.
– Ага. Извините, Какаши-сан.
Я подобрал сброшенные дзори, собираясь обуться и идти, но он легко усадил меня к себе на плечо. Тоже изрядно натерпелся, хоть и делает вид, что всё ему нипочём. Гай перед уходом просил присмотреть за ним, говорил, что с шаринганом какая-то фигня...
Хатаке Какаши, Сёши и чувство вины
Мелкий посопел, перекатился на другой край футона, но не проснулся. Я переставил лампу, чтобы свет не падал ему на лицо, пододвинул к себе новый свиток и вывел первый знак на чистой бумаге.
Всё-таки у Канзо и Рёко гораздо больше времени и нужного опыта. Замечательные оздоровительные практики, которые пёстрой грудой вывалил Сёши, просили к себе вдумчивого отношения. Им требовались умные головы и умелые руки, чтобы выбрать лучшее, отсеять сомнительное и бесполезное, провести кропотливую работу по созданию новых хидзютсу. Таких, против которых не возразит даже наша капризная старейшина.
В госпитале Конохи отличные ирьёнины. Которые единодушно твердили, что из-за шарингана, поглощающего часть моей чакры, я никогда не смогу открыть три последних потока. Ирьёнины говорили, что любые тренировки дадут лишь усиление существующего кейраку-кей. Полагаю, мой врач сильно удивится, когда узнает, что его подопечный открыл шестой и недавно ощутил пробуждение седьмого потока.
Перед отлучкой в Узу, я несколько раз досуха выжимал всю доступную чакру, и убедился, что её количество уже шагнуло за "непреодолимый" порог.
Сонное дыхание мелкого прервалось.
Второй раз за час. Всё-таки придётся использовать гендзютсу. Но прежде чем я успел отодвинуть свиток, сын взвился на постели. Перепуганным взглядом обвёл комнату... и обессилено упал назад, хватая воздух. Опять. Отложив кисть, я пересел на край футона.
– Простите, - Сёши шмыгнул носом, - отвлекаю?
Эта новоприобретённая манера извиняться через слово неприятно царапала. Вежливость хороша, но во всём должна быть мера. Родные радовались каждый раз, когда он хоть что-нибудь у них просил, а мой дурашка вел себя, словно нелюбимый пасынок у злых родителей. Я решительно
– Сёши, неужели похоже, что я сержусь?
Сын неуверенно помотал головой.
– Тогда зачем постоянно извиняться? На меня уже семья косится, думают, тебя дома бьют.
– Ой! Я не хотел. Простите... больше не буду, - он зябко поёжился и сознался: - Я уже сам себе опротивел. Эти сны... все меня жалеют, но... Вы же говорили, что опасно, а я не слушал и настаивал... а потом ещё не сумел убежать, и меня...
Мелкий выдыхал разорванные фразы, а я вслушивался в интонации и паузы. Сказанное - правда. Собственные ошибки терзают, но истинная причина пока не названа.
– Ты не говорил, что тебе снится.
Он вздрогнул у меня в руках. И замолчал.
– Не можешь сказать?
– Наверное, могу... прошло уже достаточно времени. Там люди. Те, которых я убил... Из подземелья.
Сёши? Кого-то убил?
А потом я вспомнил и понял.
...Вот сын говорит о взорванном убежище. Мы с Гаем переглядываемся, представляя, что могло быть в тех свитках, и какие последствия могли быть у взрыва. Майто пытается воспитывать мелкого, а я думаю о том, что разрушенная крепость позволила ему удачно сбежать. Погибшие шиноби и пленники отнесены к вражеским потерям и никаких эмоций не вызывают.
– Ох, Сёши!
– теперь мне хотелось постучать головой об пол, - Прости, мне жаль! Мы должны были подумать об этом.
– Прощаю, - мелкий совершенно серьёзно кивнул и неожиданно поинтересовался: - А как шиноби с этим справляются?
Не думаю, что этот опыт ему подходит, но...
– Нас приучают с детства. Постепенно. Особые тренировки существуют. Ну и с заданиями так же.
– Как?
– малыш окончательно проснулся и теперь любопытничал.
– Поначалу без близкого контакта, только диверсии, яд или ловушки.
– И помогает?
– Не всем. Но если слишком тяжело, можно уйти в небоевое подразделение. Никто не осудит. Люди везде нужны.
– А вы?
– Я привык.
Привык настолько, что совершенно не подумал, каково это для мелкого.
Сёши вздохнул.
– Эти погибшие люди постоянно твердят, что я должен был умереть... ещё там, на острове. Я хочу поговорить с ними, попросить прощения, но каждый раз забываю. Слишком страшно... понимаете?
Понимаю.
– Мне стоило выучить печать Фуджа Хоин.
– А что она делает?
– заинтересовался мелкий.
– Запечатывает зло и проклятия.
Сын по-совиному вывернул шею, чтобы окинуть меня скептическим взглядом.
– Знаете, Какаши-сан, в моей стране есть особые люди, которые лечат... ну, когда человек пережил что-то плохое. Помогают исправить такие вещи, если сам не можешь. В крайнем случае, совет какой-нибудь дают.
Я нахмурился, но быстро сообразил: