Сесиль Родс и его время
Шрифт:
Печать с гербом компании
Так возникла Британская южноафриканская привилегированная компания — со своей армией, полицией, даже со своим флагом. В будущем — полновластный хозяин земель, во много раз больше Великобритании.
Чем же это не imperium in imperio — империя в империи?
А если так, то как же величать человека, который управляет всем этим? Не было должности, звания или титула, которые точно отразили бы полноту его власти. Называли его
Родс полновластно господствовал во всех делах компании. «Он был единственным директором, который знал, чего хотел и как этого добиться», — писал один из его биографов. Всевластие Родса было даже официально затверждено. В мае 1890-го Эберкорн и Файф подписали документ — «полномочия» Родса как директора-управителя компании. [85] Пробравшись сквозь сложный юридический язык документа, понимаешь, что суть его можно было бы выразить простенькой фразой: «Все, что сделано подателем сего, совершено с моего согласия и для блага государства». Так, кажется, сформулировал кардинал Ришелье полномочия миледи в «Трех мушкетерах».
85
Power of Attorney of the British South Africa Company to C. J. Rhodes. London, 1896.
«Мы здесь в полном неведении, но я полностью доверяю мудрости каждого действия, которое Вы с Джемсоном сочтете верным… делайте все, что считаете правильным. Мы в любом случае поддержим Вас» — так в один из трудных для компании моментов писал Родсу Альберт Грей, единственный из лордов-директоров, все-таки пытавшийся вникать в дела компании. В сущности Родса не контролировало и английское правительство. Лорд Эберкорн признавался потом: «М-р Родс получил полномочия делать все, что ему заблагорассудится, не испрашивая разрешения у министерства, а только сообщая о сделанном». [86]
86
Williams B. Op. cit., p 164; Гобсон Д. Империализм. Л., 1927, с. 185.
Противоречивость хартии, дарованной Родсу, сразу же бросается в глаза. С одной стороны, даже в самой петиции содержалась просьба лишь о помощи в «реализации концессий и соглашений», заключенных с африканцами, и в хартии многократно подчеркивалось, что ее цель состояла именно в этом. Следовательно, признавалось, что основа всех прав, которые компания приобрела или надеялась получить в будущем, — это договоры с африканскими народами, а смысл хартии лишь в том, что правительство Великобритании берет под свою защиту полученные таким образом права.
С другой стороны, речь шла об установлении административной власти компании на громадной территории.
Единственный договор, заключенный компанией к моменту получения хартии, — это был договор с Лобенгулой. Но даже если признать его удовлетворяющим требованию хартии о «законности», он давал права только на добычу минералов. Он никак не мог оправдать предоставления компании административной власти.
Объяснялись эти противоречия и неясности просто. Правительство желало наделить компанию самыми широкими и вполне реальными полномочиями и в то же время боялось международных осложнений из-за слишком уж бесцеремонного обращения с громадным еще не поделенным куском Африки. Поэтому, давая Родсу и его компаньонам мандат на господство над миллионами африканцев, правительство ссылалось лишь на необходимость охраны «договорных и концессионных прав», полученных от самих африканских вождей.
Маскировка истинного смысла хартии отняла, видно, много времени и сил у искушенных английских законников. Слишком уж нарочита запутанность ее многочисленных
Еще долго после оглашения хартии на страницах то одного, то другого издания поднимался вопрос, в чем же юридический смысл этого документа. Даже через восемь лет миссионер Маккензи писал: «Самое главное — надо уяснить, что же все-таки было дано компании имперским правительством».
Хартия дала компании возможность стать государством в государстве, но для осуществления этой возможности предстояло разгромить военную силу местных народов, организовать систему подавления, создать и наладить механизм эксплуатации населения и природных богатств.
Но ведь все это требовало громадных расходов. К тому же лорды вправе были ожидать прибылей от предприятия, которое согласились украсить блеском своих имен.
Труд африканцев? Да, конечно. Но ведь это в будущем. А на первые годы? Официально говорилось о нескольких источниках доходов. Компании полагалась половина прибыли с каждого старателя на означенных в хартии землях. В случае продажи горнорудной фирмой или отдельным старателем своего участка компания получала половину его стоимости. Она могла продавать земельные участки под фермерские хозяйства и городское строительство, извлекать доходы из эксплуатации железных дорог и телеграфа.
Но пока суд да дело, главным источником средств стали биржевые спекуляции.
Сразу после получения хартии компания выпустила акций на сумму в миллион фунтов, по одному фунту каждая, так называемые акции «на любой карман». Такие акции создали видимость демократического характера компании, участия широких масс в ее делах.
Но акции были предложены публике далеко не сразу. Сперва между директорами и «нужными» людьми распределили почти полмиллиона акций — почти даром, по три шиллинга за однофунтовую акцию. Еще двести тысяч акций взяла себе Де Беерс.
Мало того, Родс, Гиффорд и их окружение вскоре после получения хартии тайком от акционеров создали еще одну компанию — Юнайтед консешнз. По их заявлению, она якобы «передала привилегированной компании свои права и концессии». Родс, Гиффорд и их компаньоны, теперь уже в качестве руководства Юнайтед консешнз, выговорили себе половину прибылей привилегированной компании и девяносто тысяч ее акций.
Но и это было еще не все. Публике сообщили затем, что в эти «права и концессии» не входит концессия Радда. О каких тогда «правах и концессиях» шла речь, так и осталось неясным: ведь концессия Радда и была главной, она-то и служила юридической основой для получения хартии. Тем не менее под «концессию Радда» был выпущен еще миллион акций. От имени привилегированной компании Родс и его компаньоны передали этот миллион самим себе и уже затем бросили на рынок.
Расходы Родса на прессу окупились сторицей. Газетная шумиха вокруг новой компании привела к тому, что в надежде на будущие сказочные дивиденды за ее однофунтовые акции на бирже платили по три-четыре, а бывало, и по девять фунтов. Это приносило учредителям громадные прибыли, хотя сколько-либо реальных шансов получить дивиденды в течение ближайших лет не предвиделось. Компания объявила, что в ближайшие два года не выплатит «ни фартинга».
«Кафрский круг» (отделение южноафриканских ценных бумаг на Лондонской бирже) в 1889-1890 годах вообще «приковал к себе львиную долю внимания спекулянтов». И это продолжалось долго. В. И. Ленин отмечал слова Шульце-Геверница, сказанные уже в начале XX века, что в биржевом мире ведущее место занимают «прежде всего южноафриканские и западноавстралийские акции золотых приисков, африканские алмазные акции, ценности Родезии и т. д…». [87]
87
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 28, с. 429.