Сессия
Шрифт:
– Поздравляю, – понимая, как трепетно относится к детям Роза, выпалил Максим.
– С чем? – недобро посмотрела на него Роза. – С моим переездом в ванну? Я же говорила, что живу с тетей, дядей, их сыном, внуком, дочерью и её мужем. В однокомнатной квартире. Все, мне крышка! Ребенок выдавил меня из семьи.
– Переезжай к нам в общагу, – предложил Серега.
– Видимо, так и придется сделать, – грустно констатировала Роза.
Тут в динамиках, развешанных по периметру помещения, запели Абба. После паузы Серега поднял кружку пива.
– А я тоже поэт, –
Два мужик, два баба,
Шведский группа Абба!
Роза опять исчезла под столом. Впервые поняв смысл студенческой поэзии, засмеялся теперь и Максим.
– Я тебя умоляю, Серега, – устало сказал я. – Тем более, я где-то это уже слышал.
Часам к десяти мы уже напились пива так, что, когда шли к метро, оно плескалось во рту. Минут двадцать спустя, мы разъехались. Максим поехал к своему дяде. Я – домой в свою коммуналку. Роза с пацанами в общагу. Она решила не напрягать родственников поздним появлением и заночевала у ребят.
Утром её разбудил монотонный голос Сергея. Никиты в комнате не было. Серега сидел перед зеркалом и рассматривал свои прыщи. Этот процесс он сопровождал похмельными рассуждениями о своем имени.
– Сергей… что за имя, блин, дурацкое. Сер-гей! Гей, блин! Я же не ГЕЙ, черт возьми! Я нормальный пацан! Или еще – Серый! Почему Серый? Не черный? Не оранжевый хотя бы или синий? Просто тупо серый! Лучше не придумаешь! Самый никакой цвет! А вот еще – Серёжка! Ну что за сережка, твою налево! Тогда уж сразу бы говорили бусы или клипсы, на фиг! Эй, смотрите, Бусы идет, ха-ха! А то Серёжка! А некоторые ваще говорят Серунчик! Уменьшительно-ласкательно, типа! Вот именно, ласкательно! Уж обласкали по полной! Никакой я не Серунчик. У меня вообще обмен веществ замедленный. Если кто и Серунчик, так это Никитос! Не вытащить его из туалета. Никитос! Блин, тоже не позавидуешь. Тоже, шандец, родители угадали! Никогда ему президентом не стать! Вы хоть одного президента по имени Никитос знаете? Или можете представить? Не-а? Я вот тоже. Не стать тебе президентом, слышишь, Никитос?! – крикнул он в сторону туалета, где уже больше получаса торчал Никита.
– Чего? – послышался оттуда голос Никиты.
– Во, во! Нельзя тебе президентом! Серунчик, блин! А то проср…шь всю страну! И будем мы в попе жить вечно!
– Дурак ты, Сергей, и не лечишься, – вмешалась в его размышления Роза. – Сергей – прекрасное имя. Сергей Есенин! Слышишь, как звучит?! А в Италии тебя бы называли Серджио! А в Испании – Серхио! Красота, да и только, – представила себе испанских мачо Роза. – А президентом Никита, кстати, был один. Не совсем президентом, ну почти! Никита Хрущев! Помнишь такого?
В этот момент Никита в туалете уже поставил на кафельный пол исчитанный баллончик освежителя воздуха и собирался выйти. В глазах у него все еще стояли мелкие строчки инструкций на болгарском, немецком и казахском языках, когда он очутился в комнате. Роза все так же нежилась на деревянном полу. А Серега собирался смотреть
– Боже мой, неужели продуют? – нервно проговорил Серега. Он был ярым болельщиком и очень переживал. Тут же по телевизору объявили, что матч состоится сегодня вечером, а сейчас предлагаются предматчевые комментарии специалистов. Сопоставив шансы команд, расстановку, мастерство игроков, спортивные обозреватели пришли к выводу, что у наших явное преимущество. И аргумент был серьезный. Наш главный тренер Хидинк – везунчик. На другое надежд не было.
– Ему должно сегодня повезти, – заключил в итоге ведущий, и канал ушел на рекламу.
– Интересно, – задумчиво промямлил Серега. Повезти должно не одиннадцати нашим игрокам, а одному голландскому тренеру, чтобы что-то выиграть.
– Бери глубже, – развалившись на койке, вставил Никита, – удачи желают не 140 миллионам россиян, а одному человеку. Вам не кажется, что нам так даже легче? Даже удачу мы сваливаем на другого. Вроде как, если не выиграем, скажем: «Хидинку не повезло!»
– Боже мой, как болит голова, – со страдальческим лицом проскрипел Пальцев. Он подошел к холодильнику и достал оттуда айран.
– А ты знаешь, что айран – это чисто английское пойло? – спросил его Никита.
– Нет.
– Вот дурында, – возмутилась Роза. – Это кавказский или азиатский напиток.
– А вот и нет. Вы английский хоть немного знаете? А ведь нам сдавать в этом семестре. Айран – это английское словосочетание. I RUN – я бегу! Чисто кельтское зелье.
Серега присвистнул:
– Ну и ну! Не знал, что виски и айран придумали одни и те же люди. Вот ведь одаренный народ.
– Слушай, не дури нам голову с утра, – умоляюще простонала Роза. – Что у нас там сегодня первое?
– Фотодело – ответил Никита. – Нужно сдать домашнюю работу. Вы, надеюсь, сделали сюжетные фотографии?
– Еще бы! Фотография – это мой конек, – похвастался Серега.
– Блин, а я даже не умею фотоаппаратом пользоваться, – расстроено сказала Роза. – Поделишься, Сережа, со мной фотками?
– Конечно. Вот, возьми, – он протянул Розе конверт с фотокарточками. – У меня как раз этот сюжет в мою композицию не вписывается немного.
– А что у тебя за композиция? – спросила Роза.
– О жизни животных в заножском магазине «Природа», – с гордостью объявил Сергей.
– Захватывающе! – улыбнулась в сторону Роза и сунула конверт в сумку.
Они быстро собрались и дружной компанией отправились в университет.
ФОТОДЕЛО
Тротуар был вымощен крупными плитами. Я шел, стараясь не наступать на стыки. Если я наступлю на полоску, то никогда не разбогатею. Сегодня это было мое правило. Геморрой, который я придумал себе по пути в институт.