Сестра Харуна ар-Рашида
Шрифт:
— Ну тогда можно.
— Оставайся, оставайся! — уговаривал Хайян Абуль
Атахию. Тот, будто против воли, постепенно уступал.
Оба были довольны; негр — потому что надеялся услу¬
жить строгому хозяину, а придворпый поэт рассчитывал
за ночь разгадать тайну и поутру договориться с Фан-
хасом.
Возможность поднять цены на белых рабынь должна
была прийтись работорговцу по душе. Жадный по природа
иудей был вдвойне жаден и охоч
кие при этом использовались способы, пусть даже пороч¬
ные, но имело значепия. Важен был лишь конечный ре¬
зультат — золотые монеты.
«Пусть другие чуждаются обмана и лжи,— говаривал
он бывало, разоткровенничавшись.— Я не страдаю бо¬
лезнью с преглупым названием «совесть». Смешные лю¬
дишки! Нагородили .всяких дурацких понятий и всеми
силами тянутся к пустякам, превозносят их до небес. Ну
что такое честь, ради которой глупец упускает возмож¬
ность разбогатеть, а то и здоровьем да жизнью жерт¬
вует?! Разве когда-нибудь она накормила голодного, на¬
поила жаждущего, согрела замерзшего? Нет, тысячу раз
нет! Честь — ничтожество, мираж. Золото — вот сила и
власть мира, всемогущий жезл, и тот, кто схватил его, —
халиф, перед которым низко склоняются головы».
— Так и быть, Хайян, я переночую, чтобы не остав¬
лять твоего хозяина в неведении, и поутру побеседую
с ним,— согласился Абуль Атахия,— Проводи меня, я с
удовольствием лягу отдохнуть.
Последовав за негром, который пошел вперед с под¬
свечником в руке, он пересек коридор, присматриваясь
к дверям (не за этой ли находятся мнимые бедуины?),
и вошел в спальню.
— Вот топчан для тебя! — осклабился его проводник,
указывая на ложе, покрытое ковром.— Клянусь аллахом,
будет очень удобно.
— Благодарю тебя, Хайян!
После ухода негра Абуль Атахия снял чалму и абу,
надел ночную шапочку, которая была приготовлена на
ложе, и стал терпеливо ждать. Когда огни на галерее
потухли, он вышел в коридор и, держась за стенку,
осторожно пошел туда, где сквозь щелку пробивалась
узенькая полоска света.
Глава VI
АБУЛЬ АТАХИЯ ПОДСЛУШИВАЕТ
Из-за двери доносился приглушенный говор. Беседо¬
вавшие, видимо, опасались, что их могут подслушать, и го¬
ворили тихо. Слов было не разобрать. Поэт нагнулся и
глянул в щелку.
На невысоком ложе, находившемся посредине богато
убранной комнаты, восседала царственно величавая жен¬
щина. На
их к груди. Полные губы ее улыбались, а в уголках глаз,
как крупные жемчужины, сияли слезы. И трудно было
сразу понять, то ли от горя они, то ли от радости.
По внешнему виду женщине можно было дать лет
двадцать пять — тридцать. Абуль Атахии никогда но
доводилось видеть госпожу столь изысканной красоты и
высокого благородства, хотя он насмотрелся на прелест¬
ных наложниц и при дворе эмпра правоверных, и в окру¬
жении наследника престола, и у Джаафара ибн Яхьи, и
у других Бармекидов. Это была женщина особого склада.
Достоинство, с которым она держалась, поражало вся¬
кого. Ее глаза не были огромными — у какой-нибудь ра¬
быни можно было встретить и больше, — но каким бле¬
ском они преисполнялись, когда смотрели вокруг! В них
нельзя было найти и следа истомы, которой отличаются
глаза куртизанок. Взгляд, казалось, проникал в душу, в ее
сокровенные тайны; лгать перед ним было невозможно.
Кожа незнакомки не отличалась белизной, что, пожалуй,
могло бы объяснить многое, а имела цвет слегка подру¬
мяненной пшеничной корочки. Женщина молчала, но
чувство материнской любви, переполнявшее ее в эту ми¬
нуту, отражалось на лице, как в зеркале.
Голова женщины была прикрыта шелковой гранатового
цвета накидкой, украшенной драгоценными камнями н
вышитой золотыми нитками. Волосы красиво уложены,
слегка взбиты и приподняты па макушке. Эту прическу
называли прической Сукейиы, дочери Хусейна, которая
ее придумала. На лоб спускалась тугра.
Абуль Атахия задрожал: тугру носили только предста¬
вительницы династии Аббасидов! Вот она — птица с круп¬
ными изумрудами вместо глаз и рубиновыми крыльями,
а чуть ниже герб династии, инкрустированный бриллиан¬
тами чистейшей воды! Причудливо переливаясь, камни
сверкали так ярко, что казалось, будто комната осве¬
щается не горящими свечами, а благородным блеском
драгоценностей. Подвески в ушах женщины состояли пз
жемчужин размером с голубиное яйцо. Шею украшало
алмазное ожерелье безупречной шлифовки. Одежда была
из дорогого лазурного цвета виссона с пестрыми узорами
по краям.
«Кто она? — едва не вскрикнул Абуль Атахия, вы¬
прямляясь. — Кому принадлежит эта гурия? Да ведь она
халифского рода! Но что она делает в доме работорговца?