Сестра моей невесты
Шрифт:
— Ты очень сильный, крепкий, — шепчет она, как будто даже не просыпаясь, — никогда не встречала таких сильных.
Я всегда умел сохранять трезвость рассудка, но сейчас понимаю, что поплыл окончательно.
Глава 35
Василиса
Мне снится сон. Теплый, такой, нежный. Сон, в котором я могу улыбаться, прижимаясь к дорогому мне мужчине и купаться в его запахе, не чувствуя бесконечных угрызений совести. Червь вины прогрыз мое сердце, навсегда поселившись в нём. Я тянусь руками, обнимая Арсения,
Немного счастья, хотя бы чуть-чуть, во сне, пока не накрыла реальность. Если бы можно было выплакать муки совести перед сестрой, которые мучают меня душу, никак не отпуская, я бы так и сделала.
Аромат во сне такой реальный, будто настоящий. Предательская память подсовывает ощущения прикосновения его губ, его мужской запах, жаркое тело, которое так остро реагирует на мою близость. Мне, как женщине за тридцать — это очень льстит. Оказаться бы на другой планете, где можно отпустить себя, ощутив настоящее счастье. Вот уж чего никогда не предполагала, что мне выпадет счастье так сильно влюбиться. И в кого? В сумасшедшего владельца борделя с рулетками. Не хочу просыпаться, жмурюсь, прижимаясь сильнее, пусть этот сладкий сон продлится еще.
Вздыхаю, возвращаясь к унылой реальности. Разлепив глаза, с удовольствием тянусь, откидывая одеяло, а потом вскрикиваю. Потому что все эти ощущения, что я испытывала только что — это вовсе не сон, реальность, где я спала в его постели, голая, в одних трусиках, обняв Арсения руками и ногами.
— Ты с какой целью сейчас заорала, Василиса Прекрасная? Мой утренний стояк спугнуть? Так это не поможет, — притягивает меня обратно.
Вспомнила, я же осталась у него ночевать. Мне нужно рассказать сестре правду. А вдруг сестра поймет меня. Она молода, красива, еще встретит нужного человека. Да ее хотят абсолютно все мужчины вокруг. Ведь она же желает мне счастья. Но кто виноват, что так вышло?
Провожу пальчиком по рельефной груди, животу. Никогда не видела мужчину красивее. Больше скажу, я никогда в собственном воображении не встречала мужчину лучше.
— Я так устала сопротивляться…
Смотрю в синие глаза и не могу совладать с чувствами. Сорвавшись, целую его в губы, лицо, шею, глажу, обнимая крепче. Мне понравилось спать в его объятьях, мне невероятно классно просыпаться с ним рядом. Черт бы меня подрал. Ну влюбилась я, очень сильно влюбилась. Разве взаимное чувство — это грех? Я хочу и смеяться, и плакать… Он так смотрит на меня, что я едва не теряю равновесие, почти падаю в пропасть под названием «Арсений».
Он прижимает меня сильнее, ощущаю, что он хочет большего, но взглянув на часы на стене, понимаю, что уже десять раз опоздала на работу. Выбираться из его рук не хочется, но я снова вскрикиваю и начинаю собираться. Он меня разглядывает, приподнявшись на локтях. Взгляд горячий и нежный одновременно. Не было у меня никогда таких отношений, близких что ли, искренних.
— Отвезу тебя домой, там сходишь в душ и переоденешься.
— Ладно, — кидаюсь снова на кровать, чмокаю его в губы, а затем сползаю, собирая свои вещи.
Арсений изучает меня с интересом, на губах лукавая улыбка.
— Ого, ты меня не перестаешь удивлять. Оказывается, Василиса Злющая бывает милашкой.
— Сильно не расслабляйся! —
А он встает с кровати и рывком прижимает к себе, приподнимая с пола.
— Никому тебя не отдам.
В этом столько чувств, что у меня перехватывает дыхание. Сердце замирает при одной мысли о том, что он ко мне испытывает, душа начинает трепетать от нежности, разум пытается найти объяснение происходящему. Но положа руку на сердце, со мной больше проблем, чем радости. Проще было найти любую другую женщину. Стыд перед сестрой снова лезет со всех щелей, но Арсений, так крепко держит меня, что угрызения совести ломаются, как совсем тонкий лед на слегка подмерзшем озере.
Всю дорогу к моему дому, я разглядываю его. Радуюсь, торжествую, ликую, таю от восторга, я счастлива, довольна, весела, мне хочется улыбаться, как будто за спиной выросли крылья, а на душе поют птицы.
— Я приеду к тебе вечером, ты должна доделать работу, — с наигранной строгостью командует Арсений.
Затем помогает выйти из машины. У двери мы останавливаемся. Он меня снова обнимает. И всё, и ничего мне не надо, я счастлива.
— Только вечером остановись за несколько кварталов, сделай дозвон и…
Арсений закатывает глаза.
— Очки и шляпу надеть? У меня есть маска для плаванья, можно парик купить, мне пойдут зеленые кудри.
— И клоунский нос, — добавляю.
Как два подростка мы хихикаем, поднимаясь по лестнице. Вышестоящее начальство наверняка уволило меня уже несколько раз подряд по статье, потому что рабочий день уже давно начался. Но мне все равно, я целуюсь взасос, пытаясь попасть ключом в замочную скважину.
Оказавшись в квартире, я ускользаю в ванную. Арсений порывается ворваться ко мне в душ. Но я утверждаю, что это слишком личное и не пускаю его. Он смеется, но стучать в дверь не перестает, поэтому мне приходится мыться в ускоренном режиме. Мы вместе выбираем мне блузку и юбку. Я впервые медленно и очень чувственно скидываю банное полотенце и одеваюсь на глазах у мужчины. Он жадно смотрит, не сомневаюсь, чего именно ему хочется. Но время и так поджимает.
— Я хочу, чтобы ты надела вот это, — вытягивает он кружевные чулки из ящика и идет за мной в коридор.
— Тебе никто не говорил, что вообще-то лазить по чужим шкафам не красиво? Для чулок еще слишком холодно.
Наклоняюсь, обуваю ботинки, медленно застегивая «молнию». Подхожу к входной двери и открываю замок, щелкнув два раза, чтобы поскорее уйти на работу.
— Зачем тебе, чтобы я это надела чулки на работу? — смеюсь, а Арсений ими властно размахивает.
— Чтобы я мог с легкостью сделать вот так, когда ты придешь в казино.
Я не успеваю охнуть, как он подсаживает меня на тумбу в коридоре и задирает юбку, стягивая колготки вниз, зарывается носом между моих бедер.
Удовольствие моментально лишает разума. Сто лет мужчина не прикасался ко мне подобным образом. Для Виталия это было и вовсе табу. Язык Арсения настойчиво ласкает меня, облизывая. И все, что я могу — это зарыться пальцами в волосы и громко стонать, не стесняясь.
Я не соображаю, что происходит, потому что он так нежен и требователен одновременно — у него отлично получается. Кончик языка танцует. Он приподнимает меня за бедра, чтобы устроиться поудобнее. Блаженство, наслаждение, кайф… Доверие и близость неземного уровня.