Сестра моя — смерть

Александрова Наталья Николаевна

— Тише! — Он взял себя в руки. — Не хватало еще, чтобы тетя Шура нас услышала. Вечером разберемся, — и ушел, подгоняемый стыдом перед Леной и Надеждой за то, что нахамил.

Женщины посидели, помолчали. Надежда включила чайник и насыпала в чашки растворимый кофе из принесенной с собой баночки — ее начала мучить совесть за то, что они забрались в чужой дом и выпили там чай и кофе.

— Вы даже отдаленно не представляете себе, чего могут хотеть от вашего мужа похитители? — осторожно начала Надежда.

— Не знаю, может быть, денег? — неуверенно предположила Лена.

— Не

думаю, — наугад ответила Надежда, — скорее всего, это шантаж с политическими целями.

— Муж не посвящает меня в свои дела, — слишком поспешно, на взгляд Надежды, ответила Лена.

— Да, конечно, но у вас хорошие отношения?

— Разумеется. — Лена пожала плечами.

Надежда перебирала в памяти все, что она знала о Никите Шувалове из газет и телевидения. Вообще-то политической жизнью страны она мало интересовалась не по лености ума или равнодушию, а следуя собственной теории. Теория эта не была особенно оригинальной. Надежда считала, что политикой, как и всяким другим делом, можно заниматься только профессионально. Вот и пусть занимается этим малая кучка политиканов, а если все будут пытаться управлять страной, то ничего хорошего из этого не выйдет. Пробовали уже кухарку приспособить к управлению государством. За 70 лет такого она наворочала — до сих пор не разобрались!

Муж Надежды Сан Саныч очень не одобрял такого ее отношения к политике и называл это обывательщиной. Надежда только отмалчивалась. Но как-то в порыве откровенности рассказала ему, что в свое время чуть не поссорилась из-за политики со своей лучшей подругой Алкой. В то время город как с ума сошел — выбирали в депутаты некоего Петрова.

Уж такой он был популярный — просто-таки звезда. Алка была натура увлекающаяся, прониклась Петровым до самых печенок, и когда Надежда, не подумав, ляпнула что-то про Петрова нелестное и присовокупила, что голосовать будет не за Петрова, а не то за Сидорчука, не то вообще за Соловейчика, Алка пришла в неистовство. Слово за слово они наговорили друг другу гадостей, Алка хлопнула дверью.

И если бы опомнившаяся Надежда не вернула ее с лестницы, уговорив посмотреть на себя со стороны и увидеть, как две взрослые женщины оскорбляют друг друга из-за некоего Петрова, который их никогда и в глаза-то не видел, то дружба могла бы закончиться навсегда.

Рассказав все это мужу, Надежда добавила, что до сих пор чувствует себя полной дурой из-за того случая, потому что хоть Петрова и выбрали тогда депутатом, но многим очень скоро стало ясно, что он не только ничего не изменит к лучшему, но и не собирался никогда это делать.

Выслушав Надежду, как всегда, очень внимательно, муж строго сказал, что подход ее не правильный, что это ненормально, когда образованная интеллигентная женщина настолько не интересуется происходящим в стране, что демонстративно выходит из комнаты, когда он смотрит политические передачи. Надежда же, мгновенно рассердившись, ответила, что ненормально смотреть идиотские теледебаты до двух ночи, потому что старики должны в это время спать, а молодые заниматься более интересным делом. В тот раз все обошлось, муж рассмеялся и спросил, чем она хочет заниматься нынешней ночью — спать или…

С тех пор Надежда

делала над собой усилие и смотрела новости и некоторые политические передачи, чтобы не огорчать мужа.

И вот теперь в голове ее всплыли некоторые отрывочные сведения о Никите Шувалове.

Довольно молод, в районе сорока, образован — чуть ли не два института закончил и даже диссертацию какую-то сумел в свое время накропать. Внешне интересный, умеет держать себя перед камерой и говорить тоже умеет. Надежда наморщила лоб, вспоминая, видела ли она когда-нибудь рядом с Шуваловым его жену. Нет, не вспомнить. Она еще раз внимательно посмотрела на сидящую рядом женщину.

Молода, достаточно красива, но нет в ней этакой холености. И худоба явно не от диеты.

В глазах отчаяние пополам с испугом. Это-то понятно — похитили, держат взаперти. Но и она ведет себя немного странно для жены такого человека, как Шувалов, слишком робко, что ли…

— Помогите мне уйти отсюда, — Лена схватила Надежду за руку, — я никому про вас не скажу и про него тоже. Пусть он делает, что хочет.

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь так.

Мы вот что сделаем. Чуть погодя я принесу вам мобильный телефон, и вы сможете позвонить мужу. Условитесь с ним встретиться на шоссе, я провожу вас туда, вот и все.

Лена воспряла духом — она сможет позвонить Ольге и попросить ее приехать или прислать кого-то за ней.

— А вы не боитесь, что увидят, как вы часто ходите сюда?

Надежда рассмеялась.

— Тут поблизости еще только три дома.

В одном живет Алексей, в другом — старички, они сейчас в город уехали за пенсией. А тетя Шура в будние дни сюда и не смотрит, неинтересно ей.

Дома Надежда достала компьютер и проверила наконец одну идею, которая уже сутки вертелась в ее голове. Так и есть, вот она, записанная дискета Алексея. Надежда, оказывается, машинально переписала файл в память компьютера. Это хорошо. Если бы еще противный парень так не хамил. И что он бросается на людей? Вот и девочку бедную третирует. Что вообще между ними произошло?

Совсем ты мышей не ловишь, Надежда, упрекнула она себя. Что может произойти между мужчиной и женщиной ночью? Неужели он к ней приставал? А она послала его подальше…

Да, пожалуй, все сходится. Но это же надо! Такой деловой, задание у него, шапочку даже не снял! Понятно, почему он такой злобный. Так ему и надо, злорадно подумала Надежда.

Она взяла в руки мобильник, опасливо на него посмотрела и нажала кнопку включения.

В конце концов, те в лагере считают, что мобильник взорвался вместе с его владельцем.

И маловероятно, что они сразу же связались с сетью, чтобы его отключить — других дел у них нет, что ли! А она сделает несколько звонков, а потом его выбросит.

Первым, кому позвонила Надежда, был ее старинный приятель Валя Голубев. Надежда правильно рассудила, что летом Валька на работу не ходит, а преимущественно халтурит — либо дома, либо ночью где-нибудь сторожит, что еще остается делать в наше время приличному мужчине за пятьдесят с высшим техническим образованием?

— Надежда, так ты откуда? — обрадованно заорал Валька. — А я звонил — твой сказал, что ты на даче.