Сестра Земли
Шрифт:
Им удалось проскочить буквально в последнюю секунду. Зловещая водяная стена промчалась у самого хвоста машины. Как всегда, на Венере грозовой фронт имел резкие, словно обрезанные границы. Если бы не ветер, можно было бы находиться в нескольких шагах от потока, льющегося с неба, и оставаться сухим.
Убедившись, что опасность миновала, Мельников снизил скорость и повернул на восток.
Остров давно скрылся из глаз. Они были одни, среди просторов чужой планеты, на маленьком хрупком аппарате, с которым дикая мощь стихий могла бы справиться в
Острое чувство одиночества охватило Второва.
Всё кончено!..
Никогда больше они не увидят острова и корабля. Один из грозовых фронтов, видневшихся всюду, куда бы он ни посмотрел, налетит на них, волны океана сомкнутся над сломанным самолётом, и никто не узнает, где нашли они оба свою могилу…
Он инстинктивно потянулся вперёд, к Мельникову. Борис Николаевич – это всё, что ему осталось от многомиллионного населения Земли…
Одни!.. Никто не придёт на помощь!
Широкая спина пилота была неподвижна. Руки в перчатках уверенно держали штурвал. Мельников повернул голову, всматриваясь в горизонт, и Второв увидел сквозь стекло шлема невозмутимо спокойные черты его лица, на котором не было и тени тревоги.
И Второв почувствовал, как к лицу хлынула горячая волна крови. Ему стало мучительно стыдно за свои малодушные мысли. Какой же он звездоплаватель, если первое же трудное положение вывело его из равновесия? Гроза пройдёт над островом, радиосвязь восстановится, и они, даже если отлетят очень далеко, по радиомаяку найдут дорогу обратно.
Он вспомнил, что такой же случай минутного малодушия был с ним и на Арсене, когда он один спустился в круглую котловину.
Пролетев пять минут к западу, Мельников повернул обратно. Он не хотел слишком удаляться от острова…
Весь северный горизонт закрывал ливень. С юга, угрожающе близко, надвинулся другой грозовой фронт.
Самолёт поднялся выше. Если оба фронта сомкнутся, будет некуда деваться, кроме как вверх.
Они летали уже свыше сорока минут. Сколько времени будет продолжаться ливень над островом? Ещё двадцать минут, а может быть целый час. Мельников вспомнил тысячекилометровую тучу, которую они встретили на Венере восемь лет тому назад. Кто знает, может быть, эта ещё больше.
Оба грозовых фронта шли рядом на расстоянии четверти километра друг от друга, и в этом узком коридоре на самой малой скорости летал с востока на запад и с запада на восток самолёт с двумя людьми.
Прошло ещё пятнадцать минут.
Казалось, что северный горизонт никогда не прояснится.
– Вот действительно не повезло! – сказал Мельников. – Сколько дней ливни были непродолжительны, а именно сейчас налетела такая громадина. Похоже, что нам с вами, Геннадий Андреевич, придётся спасаться в облаках.
Второв ничего не ответил.
«Коридор» становился всё более узким. Тучи сближались. Вот-вот они сомкнутся – и на самолёт обрушатся неистовые потоки воды. Больше нельзя было медлить.
Мельников взял
Он вёл машину круто вверх, стремясь опередить тучи, не дать сомкнуться, захватить самолёт в свои водяные объятия.
Но было уже поздно.
Грозовые фронты соединились.
Мельников и Второв догадались об этом, когда плотная мгла сменила белёсый сумрак. Они почувствовали, что самолёт пошёл вниз под давящей тяжестью обрушившейся на него воды.
– Вот это уже похоже на конец, – сказал Мельников. – Надо было подняться раньше. Приготовьтесь! Как только нас сбросит в океан, скидывайте крылья. Это последний шанс.
Конструкция самолёта предусматривала превращение его в герметически закрытую лодку. Стоило повернуть специальный рычаг, – крылья и шасси отделятся от корпуса машины, и она, как лёгкий поплавок, станет непотопляемой. Конечно, исполинские волны будут швырять её, как щепку, но всё же, как сказал Мельников, это был шанс… последний.
– Мы врежемся в воду с большой скоростью, – сказал Второв.
– Увидим! – отрывисто ответил Мельников.
Мотор работал на полную мощность. Длинная огненная полоса тянулась за самолётом, видная даже сквозь сплошной поток ливня. Машина изо всех сил сопротивлялась тяжести воды, но стрелка альтиметра неуклонно и быстро шла вниз.
Самолёт падал в океан с работающим мотором, находясь почти в вертикальном положении.
Мельников напряжённо следил за высотой. Он знал, что реактивный двигатель надо выключить раньше, чем машина погрузится в океан, иначе неизбежен взрыв, но хотел сделать это в самый последний момент, чтобы до конца использовать подъёмную силу, тормозящую скорость падения.
До поверхности океана осталось двести метров.
Страшный удар встряхнул самолёт. Оглушительный треск электрического разряда… ослепляюще яркая вспышка…
Мотор перестал работать.
И, точно в насмешку, как раз в это мгновение гроза окончилась. Грозовой фронт прошёл.
Беспомощный самолёт качнулся с крыла на крыло, перевернулся носом вниз и стрелой ринулся в воду.
Мельников не растерялся, работая штурвалом, он выровнял самолёт в тридцати метрах от воды.
– Сбрасывать? – крикнул Второв.
– Погодите! Надо опуститься ниже.
Планируя на крыльях, машина полого опускалась. Громадные волны обдавали пеной поплавки самолёта.
Прошла минута… вторая. Они всё ещё летели.
Грозовой фронт промчался, но связь не восстанавливалась. Очевидно, ливень ещё продолжался над островом. Он находился где-то сзади. И, по-видимому, очень далеко.
Ветер срывал гребни волн; мелкая водяная пыль туманом закрывала видимость.
Самолёт упорно держался в воздухе.
И вдруг волнение стихло. Бушующие волны как-то сразу улеглись. Под крыльями была почти неподвижная, плавно колыхающаяся поверхность. Туман рассеялся.