Сестренка из Преисподней
Шрифт:
– Серёженька, я что-нибудь сделал не так?
– Нет, нет… всё в порядке, всё правильно, спасибо. Вот только… почему вы сразу не пошли за Наташей? Вы могли бы вместе прийти сюда, ведь вам всегда известно, где я нахожусь.
– А-а… ну, я говорил, кажется… – вновь потупился белый ангел. – Мои одеяния сохли на балконе. Наталья Владимировна буквально прижала меня к стенке, а на мне было только… м-м-м… нижнее белье. Я поэтому так легко и сдался!
– Ладно, не переживайте, дружище. Да, кстати, а где у нас Фармазон? – улыбаясь, зевнул я.
– Он очень занят. Похоже, у него действительно большие задолженности по отчетам…
Кажется, ангел говорил что-то ещё и ещё… Глаза слипались, веки тяжелели, и я мягко погрузился в глубокий сладкий сон. Меня убаюкала мысль о том, что Наташа здесь, где-то рядом, а значит, всё будет хорошо, потому что моя жена – ведьма… К сожалению, сон был коротким. Надрывный голос Фармазона, звенящий, словно испанская сталь, яростно пытался пробиться сквозь непоколебимо-уверенный тон Анцифера. Их словесная дуэль поначалу казалась мне естественным продолжением сна, и я не торопился вставать…
– Циля, пусти! Ты меня знаешь, лучше пусти по-хорошему… Я ведь сейчас так орать начну – потолок трещинами покроется! Рота, подъё-о-ом!!!
– Изыди, нечистый, не вынуждай меня повышать голос…
– Ой, ой, ой… щас у меня от страха копыта побледнеют! Сидит тут надутым, крылатым сусликом в завитом парике и не пускает меня к любимому хозяину! А если у меня сообщение важное? Если вопрос жизнью и смертью припахивает?!
– Сомкни уста, искуситель, ибо от тебя совсем другим припахивает… Господи, что ты пьёшь, что ты пьёшь, Господи?!
– Ты у Господа спрашиваешь или у меня?
– У тебя, естественно! Господь самогонку хлестать не станет… А уж закусывал наверняка салом и луком… Да ты – хохол!
– Не надо переходить на личности, генацвале… Или, клянусь аллахом, я назову твою национальность, невзирая на то, что ты давно уехал с родной Чукотки и сбрил пейсы!!
Вот примерно к этому времени я окончательно осознал неизбежную необходимость вмешаться. После таких слов Анцифер и Фармазон, как правило, начинают выяснять отношения на кулаках. Силы у них примерно равные, практику наработали оба, начинает обычно… Однако, когда я обернулся, дабы в сотый раз призвать драчунов к примирению, близнецы полюбовно сидели на пуфике рядышком, плечом к плечу, крыльями ко мне, приглушенно переговариваясь о чём-то своём. Золотистое сияние нимба одного отбрасывало теплые блики на рожки другого, более пасторальной картинки я не видел…
– Простите, что разбудили, Серёженька, но вам, к сожалению, действительно пора вставать. Фармазон уверяет, что все мы в большой опасности.
– Неужели? Это что-то новенькое, – зевнул я, опуская ноги с кровати и кутаясь в одеяло.
– Вы не поняли меня… Не вы в опасности, а – мы! Все мы, трое.
– Ум… но вы же – духи?! Разве с вами что-то может случиться?..
– Не скажите… Фармазон ведь уже намекал вам, как мало вы знаете о нас, духах… Но объяснять некогда, вспомните-ка, среди оружия сэра Мэлори случайно не попадался пулемёт?
Естественно, я потребовал, чтобы меня немедленно ввели в курс дела. А разве вы поступили бы иначе? Но оба братца проявили поистине родственное единодушие, дружно начихав на все мои требования. Я не придумал ничего умнее, как надолго и всерьёз обидеться. Демонстративно гукнулся на твёрдую постель, с головой
– Серёга, вставай, всё уже на мази. Атака начнётся минут через десять, так ты хоть тапки надень.
– Что это?! – Моему взору предстала огромная чёрная конструкция, покачивающаяся на коротком треножнике.
– Станковый пулемёт Дегтярёва, – счастливо ответствовал бес, любовно поглаживая воронёный ствол. – Классический армейский образец, отечественное производство, в управлении доступен даже ребёнку. Мощность, по совести говоря, умопомрачительная – кирпичную кладку за двести метров рушит!
– Я спрашиваю, не что это, а что это?! В смысле, что всё это значит?
– Циля, по-моему, он впал в болезненное самомнение… – Нечистый и его братец обменялись сочувственными взглядами. – Я ж тебе популярно, по слогам, объясняю: пу-ле-мё-т-т-т! А ты что, рассчитываешь всех врагов боевой раскраской своих трусов распугать? И не надейся, начинающий извращенец, там народец с крепкой психикой, их твоими парусами в ландышах не свалишь…
– Прекрати, Фармазон! – вмешался наконец добрый Анцифер. Пока я с раскрытым ртом переваривал все оскорбления чёрта, белый ангел ловко надел на меня тяжеленную холоднючую кольчугу. Хорошо, что я ещё сидел, а то так бы и рухнул от непривычного давления на плечи. – Ты же видишь, хозяин в ступоре, ему не до того, он молит у небес победы в грядущей и неизбежной битве.
– Шлем бы надо… – с сомнением протянул рогатый критикан, сбегал куда-то и принёс… противогаз! Пару минут они рьяно спорили, надевать его на меня или нет. Фармазон уверял, что в нём я выгляжу более грозно, но Анцифер упёрся, справедливо считая, что в таком наморднике я никак не могу уповать на поддержку высших сил. На смех – да, а вот на поддержку – увы… Стало совершенно ясно, что пора брать бразды правления в свои собственные руки, иначе случится страшное… Я просто деградирую как личность!
– Ладно, вы меня убедили. Я готов действовать, защищая всех нас (подчёркиваю – всех!) от той неизвестной опасности, что так не вовремя всем нам угрожает.
Близнецы установили пулемёт у распахнутого оконца, предоставив мне максимальный обзор пустынных улиц и дремлющего ночного сквера. На первый взгляд ничего особенно жуткого заметно не было. Луна светила в полную силу, и её яркости вполне хватало даже для чтения, при хорошем зрении разумеется. На небе ни облачка, звёзд – как гороха, лёгкий ветерок, сдержанно шумящие деревья, в голову лезет исключительно лирика. Я поудобнее устроился у пулемёта, щёлкнул предохранителем и попытался пристальнее вглядеться в сиреневую ночь. Анцифер с Фармазоном, после того как я приготовился к бою, потеряли интерес к моей особе, болтая исключительно о своём: