Сестрёнка Месть
Шрифт:
Конечно, он был статный и голубоглазый. Широкие плечи, огромные кулачищи. Китель увешан значками: «101 прыжок с парашютом», «За меткость и честность», «Лучший юниор-гранатомётчик 1024 года», «Строевая подготовка» и прочий милитаристический бред. Будущий командан ПВК, защитник Империи. Кто бы защитил нас от этих защитничков?
– Я убил инфана, – ответил я. – А ты никого не убил, кроме манекенов на стрельбищах.
Кадет закатал рукава кителя, обнажая татуировки:
– Ну-ка, вякни ещё, имбециль, и я тебя в лужу окуну.
Его
Я мог бы отвернуться и промолчать, признавая неизбежное поражение. Но среди художниц была милая стройная брюнетка, с которой давно мечтал познакомиться, чтобы перебороть свой страх перед девушками.
Я допил алкоситро и обречённо сказал:
– Считай, что вякнул.
– Охо-хо, – вздохнул Димон, поспешно застёгивая пиджак. – Сейчас получим.
Получили мы в тот день знатно. Особенно я.
Брюнеточка и её подружки поспешили на выход, а кадеты швыряли нас по всему кабаре под музыку Мирона Матьё. Голубоглазый кадет выволок меня на улицу и, на виду у девочек, окунул меня головой в лужу, потом в мусорку, потом опять в лужу, потом в мусорку, потом опять…
Над нами вился жандармский бес-пилот, призывая к порядку. Димон висел почему-то на заборе, как для просушки. Остальные однокурсники держались на ногах. Кадеты били нас без злобы, но изобретательно. Просто отрабатывали приёмы на живых манекенах.
Я опасался встретить жалостливый взгляд брюнеточки, окунаясь то в лужу, то в мусорку.
Такая вот выдалась пятница в прошлом году. Целую неделю после побоища я провалялся в общаге, залечивая раны. Из-за этого пропустил лекции по составлению погрузочного плана.
2
В профессии капитана грузового аэронефа мне нравилось всё, кроме двух заморочек.
Заморочка номер один – это авторитет.
Я иногда забывал о субординации, а Димон о ней никогда не вспоминал. Позволял себе перебивать меня, оспаривал приказы и вносил поправки в курс, не спрашивая разрешения. Он был как Лев Николаевич. Но хрыч, критикуя и обзывая «сопляком», исполнял приказ. Димон отвечал «да, ладно, чего уж там» и уходил насвистывая. Исполнение приказа зависело от его настроения, а не от моего авторитета.
Заморочка номер два (которая на самом деле номер один) – это погрузочный план.
Мерде! Задери меня брюхоног! Иисус-дева-мария! Спали меня Неудобь! Как же я ненавидел составлять погрузочные планы.
Погрузплан – это стратегия пролёта аэронефа по наиболее длинному и беспрерывному пути от авиадрома до авиадрома с максимально полным трюмом и минимально короткими остановками на разгрузку и погрузку. При его составлении нужно учесть много параметров: свободные бесплатные или платные участки воздушной трассы, загруженность авиадромов, требования клиентов, погоду и загруженность участка трассы.
Нельзя перевозить пищевые продукты
Погрузплан – мозаичная картинка, части которой перемешались с сотней других мозаик. При этом её уже сложенные воедино куски постоянно менялись местами.
Например, ты договорился, что в Везанси возьмёшь на борт партию сныти для небольшой сигаретной фабрикации. Прибываешь в срок и выясняешь, что клиента перехватил конкурент. А ведь ради этих чёртовых мешков сныти ты отказал тому, кто хотел перебросить в Коль-Мар сотню биоконтейнеров с личинками мясной моли, которая, как известно, дохнет от сныти и табака.
Папашка умудрился составить погрузплан на месяц вперёд. Вот что значит опыт работы в логистике! Я похерил этот план в первый же день капитанства…
По моей вине «Сестрёнка Месть» моталась с пустым трюмом, сжигая бланспирит и цифры на банковском счёте. По прибытии на очередной авиодром, я бежал в Бюро авиадрома, сгребал все объявления, что были, и мчался обратно. Пока судовая команда ходила в город развлечься, я сидел в рубке и пытался сопоставить части мозаики. Конечно, ничего не получалось.
Сложности добавляло то, что путь на Моску закрыт. Там неизвестные убийцы, которые, возможно, хотят убить меня неизвестно за что. А Моску с её тремя аэродромами – четверть рынка аэронефных перевозок в Империи.
Заморочка номер два, как хорошо составленный погрузплан, напрямую вела к заморочке номер один: к моему авторитету.
Димон авторитета не замечал, а Лев Николаевич игнорировал. Генриетта вежливо признавала, чтобы меня не обидеть. Прохор Фекан… То, что я раньше принимал в нём за уважение к авторитету, оказалось обыкновенным безразличием. Если не было форс-мажора, Прохор исправно исполнял свои обязанности, затем удалялся в свою каюту и занимался неизвестно чем.
– Онанирует и нюхает пудру, – предположил Димон.
– Каждый думает в меру своей испорченности, – отвечала Генриетта. – Мне кажется, он пишет сценарий для радиосериала.
Лев Николаевич склонялся к версии Димона.
Ещё неделя и мне пришлось бы умолять папашку вернуться и взять штурвал в свои руки. Это было бы признанием беспомощности, раздутого самолюбия и неоправданной уверенности в том, что я хороший капитан.
Голосовое сообщение от Алёны Бастьен стало моим спасением.
3
– Тьфу-ты ну-ты, чует моё сердце, быть беде, – просипел Лев Николаевич.