Сестричка
Шрифт:
– Какой грозный малыш, – продолжил я. – Когда я обыскивал доктора Хэмблтона, у него в бумажнике было сто шестьдесят четыре доллара. Он обещал мне сотню в задаток, помнишь? А теперь – четырнадцать долларов. И я оставил дверь его номера незапертой. Но она оказалась заперта. Запер ее ты, Флэк.
Флэк вцепился в подлокотники кресла. Голос его доносился словно со дна колодца:
– Ты ничего не сможешь доказать.
– Сделать попытку?
Флэк достал из-за пояса пистолет, положил перед собой и уставился на него. Но ничего не высмотрел. И снова поднял
– Пополам, а? – надломленным голосом спросил он.
Наступило общее молчание. Флэк достал старый потрепанный бумажник и запустил в него пальцы. Вынул пачку бумажных денег, расстелил их на столе, разложил на две стопки и придвинул одну ко мне.
– Отдавай все полторы сотни, – сказал я.
Флэк сгорбился и уставился на угол стола. Посидев так, вздохнул. Сложил обе стопки и придвинул ко мне.
– Они были уже не нужны, ему. Забирай и сматывайся. Я запомню тебя, приятель. Тошнит меня от всех от вас. Откуда мне знать, что ты не слямзил у него полторы тысячи?
– Я забрал бы все. И убийца тоже. Чего ради оставлять четырнадцать долларов?
– Ну а чего ради я оставил их? – устало спросил Флэк, бессмысленно водя пальцами по краю стола.
Я взял деньги, пересчитал их и швырнул ему.
– Потому что ты работаешь здесь и знаешь, сколько нужно денег на первый случай. У него, по крайней мере, должны были быть деньги на оплату номера и несколько долларов на мелкие расходы. Полицейские ничего не смогли заподозрить. Забирай эти полторы сотни, они мне не нужны. Мне нужно кое-что другое.
Флэк разинул рот и уставился на меня.
– Убери деньги с моих глаз, – сказал я.
Он взял их и снова сунул в бумажник.
– Что другое? – Глаза его были маленькими и задумчивыми. Нижняя губа оттопырилась. – По-моему, в твоем положении ставить условия ни к чему.
– На этот счет ты слегка заблуждаешься. Если я снова поднимусь туда и скажу Кристи Френчу с Бейфусом, что был в номере еще до них и обыскал убитого, то наслушаюсь брани. Но Френч поймет, что помалкивал я без злого умысла. Поймет, что тут как-то замешан мой клиент, и я хотел оградить его от неприятностей. Криков и ругани я наслушаюсь. Но тебе так легко не отделаться.
Я замолчал и смотрел, как на лбу у Флэка появляется влажный блеск. Он с трудом сглотнул. Глаза у него были болезненными.
– Кончай рассуждать и говори, что тебе нужно, – выдавил он. И внезапно как-то по-волчьи усмехнулся. – Поздновато ты явился, чтобы ограждать ее от неприятностей.
Его самодовольная улыбка возвращалась медленно, но торжествующе.
Я загасил сигарету, достал другую и, пытаясь скрыть растерянность, неторопливо зажег ее, отбросил спичку, выпустил дым в сторону, глубоко затянулся, словно этот маленький грязный кабинет был утесом над бушующим океаном, – словом, пустил в ход все испытанные приемы детективов.
– Ладно, – сказал я. – Признаю, что это женщина. Признаю, если тебе этого хочется, что Она была там с убитым. По-моему, она удрала оттуда только из-за потрясения.
– Ну еще бы, – мерзким
– Но зачем ей было забирать ключ? – принялся я рассуждать вслух. – И оставлять его у портье? Почему бы ей не уйти, оставив все, как есть? Ну а если она сочла нужным запереть дверь? Почему не бросить ключ в ведро с песком и не засыпать? Или унести и выбросить? Зачем ей отдавать ключ и оставлять о себе память в связи с этим номером? – Я опустил взгляд и угрожающе посмотрел на Флэка. – Если только кто-то видел, как она запирала номер, – и проследил за ней, когда она вышла из отеля.
– Зачем кому-то это было нужно? – спросил Флэк.
– Потому что тот, кто видел ее, мог тут же войти в номер. У него был запасной ключ.
Флэк вскинул и тут же опустил взгляд.
– Итак, он последовал за ней, – сказал я. – Видел, как она сдала ключ портье и вышла на улицу, да и там он, наверное, отстал от нее не сразу.
– И чего ты такой догадливый? – усмехнулся Флэк.
Я подался вперед и придвинул к себе телефон.
– Позвоню-ка я Кристи да покончу с этим. Чем больше я об этом думаю, тем больше меня берет страх. Вдруг убила его она. Я не могу покрывать убийцу.
Я снял трубку. Флэк с силой ударил меня по руке потной ладонью. Телефон подпрыгнул.
– Не звони, – сказал он плачущим голосом. – Я шел за ней до стоящей на улице машины. Записал номер. Черт возьми, приятель, не губи меня. – Он принялся торопливо шарить в карманах. – Знаешь, что я имею на этой работе?
Можно сказать, только на курево. Погоди минутку. Кажется...
Флэк опустил глаза и стал рыться в каких-то грязных конвертах. Наконец он выбрал один и бросил мне.
– Номер машины, – устало сказал горе-детектив, – и, если тебя это немного утешит, я его совсем не помню.
Я поглядел на конверт. Там действительно был выведен номер машины.
Коряво, нечетко, тускло – так пишет на улице человек, держа бумагу в руке.
«6Н-333. Калифорния 1947»
– Доволен?
Это был голос Флэка. По крайней мере, это слово вылетело из его рта. Я оторвал клочок с номером и бросил конверт ему.
– "Четыре Пэ триста двадцать семь", – сказал я, гладя ему в глаза. В них ничего не промелькнуло. Ни следа насмешки или скрытности. – Но откуда мне знать, что ты не записал этот номер не сегодня, а давным-давно?
– Придется поверить на слово.
– Опиши машину, – сказал я.
– "Кадиллак" с откидным верхом, не новый, верх был поднят, модель примерно сорок второго года. Цвет серовато-голубой.
– Опиши женщину.
– Не много ли ты хочешь за свои деньги, соглядатай?
– За деньги доктора Хэмблтона.
Флэк захлопал глазами.
– Ну ладно. Блондинка. Белое пальто с какой-то цветной строчкой.
Широкополая синяя соломенная шляпа. Темные очки. Рост около пяти футов двух дюймов. Сложена, как манекенщица.