Сестричка
Шрифт:
Я набрал номер «Ньюс-Кроникл» и попросил спортивный отдел.
Четыре минуты спустя я записал в блокноте: «Ричи Белло, известный полутяж, скончался в больнице Святых Сестер 19 февраля незадолго до полуночи от повреждений, полученных на ринге накануне вечером в бою, наиболее привлекавшем зрителей на голливудском стадионе „Лиджн“. С этим заголовком вышел дневной выпуск „Ньюс-Кроникл“ за двадцатое февраля».
Набрав снова тот же номер, я попросил Кении Хейста из отдела городских новостей. Это мой старый знакомый, в прошлом репортер уголовной хроники. С минуту мы поболтали, потом я спросил:
– Кто
– Тед Барроу. Сейчас он работает в «Пост-Диспетч». А что?
– Хотелось бы узнать подробности, если они есть.
Кенни сказал, что пошлет в архив за подшивкой и позвонит мне. Через десять минут раздался его звонок.
– Стейн был убит двумя выстрелами в голову, в машине, кварталах в двух от Шато-Берси на Франклин-авеню. Примерно в двадцать три пятнадцать.
– Двадцатого февраля? – спросил я.
– Точно, двадцатого. Никаких свидетелей, никаких арестов, взяли, как всегда, только букмекеров, безработных боксерских менеджеров и других профессиональных подозреваемых. А что такое?
– Не находился ли тогда в городе один из его дружков?
– Здесь об этом ничего не сказано. Что за дружок?
– Плакса Мойер. Мой приятель-полицейский сказал, что некий голливудский воротила был задержан, а потом освобожден из-за отсутствия улик.
– Погоди-ка, – сказал Кенни, – что-то припоминаю... да. Это человек по фамилии Стилгрейв, владелец ресторана «Танцоры». Предполагалось, что он азартный игрок и все такое прочее. Славный парень, я его немного знаю. У полиции с ним вышла осечка.
– Осечка?
– Кто-то настучал, будто он Плакса Мойер, и на этом основании его десять дней держали в кутузке для выдачи кливлендским властям. От этого дела кливлендцы отмахнулись. Но убийство Стейна тут ни при чем. Всю ту неделю Стилгрейв находился под стражей. К убийству он совершенно непричастен. Твой приятель полицейский начитался бульварных романов.
– Как и все полицейские, – сказал я. – Потому-то они и говорят на жаргоне. Спасибо, Кении.
Мы распрощались, я откинулся на спинку кресла и снова принялся разглядывать фотографию. Потом взял ножницы и отрезал ту ее часть, где находилась сложенная газета с заголовком. Сунул оба кусочка в разные конверты и вместе с листком из блокнота положил в карман.
Затем я набрал престижный номер телефона Мэвис Уэлд. После нескольких гудков ответил женский голос. Отчужденный, холодный, как будто уже где-то слышанный. Он произнес лишь:
– Алло?
– Это Филип Марлоу. Мисс Уэлд дома?
– Мисс Уэлд вернется очень поздно. Передать ей что-нибудь?
– У меня очень важное дело. Как с ней связаться?
– Прошу прощения. Этого я не знаю.
– Ее агент может знать?
– Возможно.
– А вы, случайно, не мисс Уэлд?
– Мисс Уэлд нет дома.
Моя собеседница повесила трубку.
Я посидел, вспоминая, слышал ли этот голос раньше. Сначала казалось, что да, потом, что нет. Чем больше я думал, тем больше сомневался. Потом спустился на стоянку, сел в машину и уехал.
Глава 17
На веранде в «Танцорах» несколько ранних пташек готовились выпить обеденную дозу. Застекленный верхний этаж был закрыт опущенным тентом.
Миновав переходящий
Кое-кто был весел, беззаботен и преисполнен надежды. Кое-кто, казалось, торчал здесь уже несколько дней. В углу невысокая смуглая девушка шмыгала носом в платок. На нее никто не обращал внимания. Несколько человек заискивающе поглядели на меня, потом вся компания решила, что я здесь не работаю и потому не стою внимания.
Рыжеволосая девица грозного вида, развалясь за старинным столом, говорила по белому телефону. Я направился в ее сторону, она стрельнула в меня холодными голубыми глазами, а потом уставилась на идущий по всей приемной карниз.
– Нет, – отвечала она кому-то на другом конце провода. – Нет. Очень жаль. Боюсь, что бесполезно. Очень, очень занят.
Повесив трубку, она что-то пометила галочкой в каком-то списке и опять бросила на меня суровый взгляд.
– Доброе утро. Мне хотелось бы видеть мистера Бэллоу, – сказал я и положил на стол свою визитную карточку. Девица приподняла ее за уголок и поглядела с усмешкой.
– Сегодня? – дружелюбно осведомилась она. – На этой неделе?
– А сколько на это обычно требуется времени?
– Иногда полгода, – бодро ответила девица.
– Никто больше не может вам помочь?.
– Нет.
– Очень жаль. Попасть к нему нет никакой возможности. Загляните еще раз. Где-нибудь поближе ко Дню Благодарения.
Белая шерстяная юбка, красная блузка и черный бархатный жакет с короткими рукавами. Огненно-рыжие волосы. Золотой браслет с топазом, топазовые серьги и топазовый перстень в форме щита. Ногти того же оттенка, что и блузка. Казалось, на то, чтобы так принарядиться, девице требуется две недели.
– Мне нужно его видеть, – сказал я.
Она снова прочла надпись на моей карточке. Красиво улыбнулась.
– Всем нужно. Послушайте, мистер... э... Марлоу. Посмотрите на этих симпатичных людей. Они все здесь уже два часа, с тех пор, как открылась контора.
– У меня важное дело.
– Не сомневаюсь. Можно поинтересоваться, какого рода?
– Хочу сбыть ему одну сплетню.
Девица достала из хрустальной коробки сигарету и прикурила ее от хрустальной зажигалки.
– Сбыть? То есть за деньги – в Голливуде?