Сестрички и другие чудовища
Шрифт:
А может, просто не имели такой возможности, разбросанные властной рукой французского генерала по квадратам прочёсывания.
В ста метрах слева от О. безмолвной тенью скользила Мари, справа хрустел настом русский майор. В одной руке он держал лозу, в другой — с той же грацией — дубину. В качестве орудия поиска он применял не лозу, не дубину, а собственный голос.
— Ой, Мороз, Мороз! — взывал (точнее взвывал) Образцов к национальному кошмару. — Не морозь меня! Ну а если что! Я предупредил!
Мороз
В ответ лейтенант как мог дружелюбно задрожал. У него не было ни дубины, ни лозы, ни даже мешка, который на правах… старшей? главной? умной? В общем, на своих правах взяла Мари. Поэтому О. осталось лишь старательно вглядываться в вековые льды.
«А если сейчас из сугроба на меня выскочит гибрид василиска и Деда Мороза, — вдруг подумал он, — что я буду делать? Ну ничего, рядом Мари, она что-нибудь придумает…. Интересно, а что она сейчас думает?»
«Я в депрессии, — занималась аутотренингом Мари. — Мне всё равно. Я в глубоком кризисе. У меня холодные ноги. Надо попрыгать, чтобы согреться… То есть не надо, мне же всё всё равно! Я в депрессии, мне не хочется ничего, даже греться. Я не пошевелюсь, даже если сейчас из сугроба выскочит ледяной василиск и набросится на лейтенанта О. То есть, конечно, я броском № 5 повалю лейтенанта на лёд, а потом вместе с ним скроюсь от кошмара в торосах… но всё это — безо всякой радости, потому что у меня депрессия… А здорово получается! Ура! Ну-ка, ещё раз… Я в глубоком кризисе… меня ничего не радует и ничего не беспокоит…»
«…Так что беспокоиться не о чем», — подбодрил себя лейтенант. Он поднял голову и увидел группу своих коллег далеко впереди.
«Странно, — подумал он, прибавляя шаг, — как это они меня так обогнали? И почему их так много? А почему они столпились? Может, нашли что-то? И почему они не в куртках? И у какой это страны такие странные полицейские мундиры — чёрный зад, белый перед?..»
Лейтенанту вдруг перестало быть холодно и стало быть жарко.
— Образцов! — закричал О. изо всех своих лейтенантских сил.
— Тут!
Майор одним прыжком оказался впереди, выставив перед собой дубину на манер финского ножа и прикрыв лейтенанта мощной русской спиной.
— Обнаружил чего? — отрывисто спросила спина.
— Ага, — просипел О. — Пингвины!
Метрах в ста от них переминалась и переговаривалась, поглядывая на лейтенанта, чёрно-белая стая голов на пятьдесят.
Образцов поднял прутик и посмотрел сквозь него на стаю.
— Так это ж пингвины, — сказал майор.
— Я
Майор внимательно посмотрел на О., потом ухмыльнулся.
— Ты никак решил, Петрович, что твои пряники тебя уже на всю Антарктиду прославили? Не волнуйся, рации у пингвинов нет…
Стая завершила совещание, радостно загалдела и заковыляла к лейтенанту.
— А может, и есть у них рация, — задумчиво произнёс Образцов и приветливо взмахнул дубиной.
Стая остановилась.
— Понятливые, — нахмурился русский. — Даже слишком. А пингвины ли это?
У лейтенанта перехватило дыхание:
— Пингвины-оборотни? — отрывисто уточнил он. — Переодетые страусы-оборотни? Снегурочки?
— Разберёмся.
Майор направился к чёрно-белым птицам. Один пингвин отделился от стаи и пошел навстречу.
Представители двух прямоходящих видов встретились на полпути и остановились. Издали О. показалось, что русский майор и антарктический пингвин разговаривают.
«Леонид знает по-пингвиньи?! — поразился лейтенант, но тут же себя одёрнул. — Да нет, конечно. Это пингвины знают по-русски».
За спиной скрипнул наст. «Подкрались всё-таки!» — дернулся О., но это оказалась Мари.
— А что там майор с пингвинами делает? — спросила она, выдохнув два красивых облачка пара.
— Ведёт переговоры, — сказал лейтенант.
— О чём?
— Обо мне, — сказал О. Ему стало очень приятно.
Образцов похлопал пингвина по плечу, пингвин похлопал крылом дубину, и переговорщики вернулись к основным силам.
— Нормальные звери, — сказал майор. — С пониманием. Так что не тушуйся, Петрович. О, Маш… гхм… Мари! А чего это ты такая радостная?
— Радостная? — удивилась Мари. — Да я вообще в отчаянии! Йаху! Всё, Шастель отбой скомандовал, возвращаемся!
— Василиска нашли? — майор огорчённо опустил дубину.
— Не, нужно заселиться до 20:00.
Пингвины издалека покачали головами:
— А-ха-ха-ха.
Но заселиться оказалось не так просто. Хотя, казалось, разместить двести полицейских в номерах, где жили триста учёных, дело нехитрое, но тут в нехитрое дело вступила хитрая отельная бюрократия.
— Номеров нет! — кричал управляющий, боязливо пятясь от толпы голодных, замёрзших и злых полицейских. — Всё занято!
— Кем занято-то? — волновались полицейские. — Нет же там никого! Окаменели же все!
— Может кто-то там у вас и окаменел, — рискованно гнул свою линию управляющий, — но по документам из номеров никто не съезжал. А значит, и заселить мы никого не можем.
— Ну так оформите подселение! — крикнул Образцов. — А как кто из постояльцев выразит недовольство — мы сразу съедем.