Сестрички не промах
Шрифт:
— Откуда сведения?
— Евгений бегал за бутылкой к завтраку.
— Ясненько. Что обо всем этом думаешь?
— Думаю, ты права. Ребятки приехали по нашу душу, а троюродный гад им без надобности. Хотя черт их знает… Это все мумия… Боцман до сих пор в розыске, и, кроме нас, никто не в курсе, что он умер. Улавливаешь? Дружки интересуются, зачем он нам понадобился.
— На это есть ответ: интересовались домом, случайно заинтересовались Боцманом.
— Ага, ты этих типов не знаешь, — Мышильда
— Никакого покоя… Теперь не покопаешь.
— Как бы не так, — рассердилась я. — Вот сейчас позавтракаем и пойдем. Кстати, с одним из соседей я, должно быть, сейчас познакомилась. А каким образом они нашими соседями оказались? Неужто какая бабка решилась их на постой пустить с такими-то лицами?
— Не бабка, — ответила Мышильда. — Бабка умерла, уже довольно давно, а дом внуку оставила. Он хотел его продать и, как видно, продал… а может, и нет, — задумчиво заключила сестрица.
— Ладно, кончай голову ломать, — решила я. — Завтракаем — и за работу.
Однако сразу после завтрака к работе нам приступить не удалось. Жара с утра поднялась до тридцати градусов. Мы отправились на речку, но она в этом месте выглядела такой грязной, с желтой пеной и огромным количеством разного мусора, не спеша плывшего мимо нас, что освежаться в ней разом расхотелось. Мы вернулись домой совершенно несчастными. Евгений, видя наше горе, посоветовал нам не падать духом, принес два ведра воды с колонки, и мы в саду под яблоней стали неторопливо обливаться из ковша. Сестрица охала и постанывала. Вскоре, кроме ее постанываний, до меня донеслись еще чьи-то. Некто, очень эмоциональный, дважды сказал:
— Е-мое. — Потом крякнул, потом взвизгнул, потом охнул:
— Убиться можно… — и все это на два голоса.
Я решительно направилась к забору, забыв надеть футболку (бюстгальтер я не ношу принципиально).
За забором послышался шорох, затем возня, кто-то нецензурно пожелал кому-то утопиться, а я, опершись на забор, заглянула в чужой сад. По ту сторону на зеленой травке сидели два стриженых придурка и во все глаза смотрели на мою голову.
— Доброе утро, — приветствовала их я.
— Здрасьте, — разом ответили они и попытались встать, потратив на это не меньше минуты, но если они и думали произвести впечатление, то у них из этого ничего не вышло: их макушки едва возвышались над забором, и на меня они взирали, по-прежнему задрав голову.
— Соседи? — спросила я.
— Ага, — ответил один. — Нет, — ответил другой. Они неодобрительно посмотрели друг на друга и выпалили:
— Соседи.
— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая руку через забор. — Елизавета.
Один из парней, тот, что час назад подходил ко мне на улице, торопливо пожал мою руку, заметно скривился и ответил:
— Николай.
Я протянула
— Сергей.
Тут подскочила Мышильда и дважды подпрыгнула, силясь посмотреть, что там за забором. Я подхватила ее, приподняла, хотела посадить на забор, но передумала и представила:
— Сестрица моя: Мария. Можно Маша.
— Привет, — сверкнув глазками, сказала Мышильда, парни никак не отреагировали на ее приветствие: их одолевал столбняк. Держать сестрицу в левой руке было неудобно, я перебросила ее на правую и продолжила знакомство:
— Вы местные или отдыхать приехали?
— Местные, — ответил Николай и ахнул:
— Господи! — Он облизнул губы.
— А мы приезжие. Прадед наш, купец Калашников, раньше жил в доме, что на пустыре стоял, пустырь видели?
Парни вновь ответили невпопад: один «да», другой «нет».
— Бабка говорила, прадед где-то здесь клад зарыл, — доверчиво сообщила я. — Вот мы и пытаем счастья. Может, повезет? — Вопрос я адресовала парням. На сей раз они ответили осмысленно: один сказал «может», другой «конечно». — Что ж, — широко улыбнувшись, закончила я. — Всего доброго, еще увидимся.
Но расставания не получилось. В саду вдруг появился третий тип: выше, шире и мордастее этих двух. Голую грудь украшала шерсть, произраставшая сплошным покровом, и увесистая цепь с крестом.
— Вы что тут лясы точите? — не очень вежливо поинтересовался он у парней, те беспомощно повернулись, пожали плечами, но с места сойти не смогли.
— Привет, — Мышильда сделала ручкой новому знакомому, а я лучисто улыбнулась и спросила парней:
— Ваш товарищ?
— Товарищ, — ошалело кивнул Коля.
Товарищ между тем приближался и вроде бы все еще гневался, но по мере приближения на его лице появлялась растерянность, он все чаще переводил взгляд со своих друзей на мою голову, потом подошел к забору вплотную, уцепился за доски, подтянулся, заглядывая на нашу половину, да так и повис ненадолго. Я распрямила плечи, чтобы продемонстрировать бюст, и сказала застенчиво:
— Вы извините, я не совсем одета.
Мышильда, сидя на моем согнутом локте, услужливо влезла:
— Они душ принимали, жарко.
— Ничего-ничего, — пролепетал номер три и начал сползать с забора, при этом заработал доской себе по зубам, приземлился на обе конечности, ошалело мотнул головой и все-таки сказал:
— О Господи!
— Я ж говорил, — пожал плечами Николай с тихой грустью.
— А вас как зовут? — улыбнулась я.
— Меня? — Третий вроде бы даже забыл, как его зовут, и наконец брякнул:
— Клей. То есть Сашка.
— А меня Елизавета, — похвасталась я. — А это Машка, моя сестрица. Мы на пустыре клад ищем…