Сестры Бергет
Шрифт:
Лицо у Доры стало бесстрастным, я начал переживать, не выставит ли она меня за дверь до того, как я успею объясниться.
– Начну первой. Твой отец сказал, что ты не желаешь меня видеть и знать, – холодно сообщила она.
Испытал укол совести, но не из-за сказанного, я такое не мог выдать в шесть лет.
– А причина в том, что я тебя до ус… – Она поджала губы, приложила к ним указательный палец, будто раздумывая как сказать, но я-то понял какой «ус» рвется из ее уст. – Я до смерти тебя напугала, – заключила она, откинувшись на спинку кресла, положив руки на подлокотники. Прикрыла глаза, как будто я ее уже утомил. – Ты сказал
– Какой бред! – Я вскочил на ноги, возмутившись позорным обвинением, сжал руки в кулаки. – Как ты могла поверить ему на слово? – От досады мне захотелось перевернуть, разделяющий нас журнальный столик, но я сдержался. Разжал кулаки, опасаясь, что в следующий момент могу стать похожим на психа и случайно вскроется то, что я желаю сохранить от нее до конца жизни.
– Эраст, я…
– Он сказал, что вместо семьи ты выбрала писательскую карьеру, решила избегать нас, как и весь мир. Но я в это не верю!
– Да послушай же… – настойчиво сказала Дора, но я снова ее перебил.
– Ведешь себя как Пелевин! Подростком я так надеялся встретиться с тобой в тайне от родителей, но ты не проводишь встречи с читателями, не появляешься на публичных мероприятиях, а интервью даешь через интернет. – Эмоционально жестикулируя, я никак не мог остановить вырвавшийся из меня поток слов похожий на бурное течение, прорвавшее плотину. – Гора не шла к Магомету, и он пошел к ней сам – мне пришлось дождаться, когда я стану достаточно взрослым и самостоятельным, чтобы припереться к тебе в эту глушь. И наконец-то разрешить все недоразумения.
– Эраст! – повысила она голоса.
– Мы бедно жили, чтобы купить твою первую книгу, мне пришлось копить целый год. А когда принес ее в школу похвастаться, что это написала моя бабушка, то был выставлен на посмешище! Потом вызвали родителей. Они думали, что я ее украл, чек показать не мог, выбросил. Учительнице сказали, что я фантазер, про тебя же было сказано, что ты вообще не наша родственница. На книге была этикетка, сразу после школы меня повели в тот книжный магазин, заставили вернуть ее и извиняться. Растерявшаяся сотрудница хотела поднять записи с камер, но родители настояли, чтобы она забрала книгу и не поднимала шума. Я плакал всю дорогу до дома, не понимая, почему со мной так обошлись… – Устало плюхнувшись на диван, я закрыл лицо руками, нахлынувшие чувства, подобно надвигающейся волне, грозили заполнить меня настолько, что не останется сил дышать. Глаза защипало, я протер их, в горле предупредительный ком, если открою сейчас рот, вырвется отчаянный вопль. Я ведь не ругаться сюда приехал.
– Так ты видел, как я раздвоилась или выдумал это? – задумчиво спросила Дора, будто мои душевные терзания ничего для нее не значат, будто я маленький капризный мальчик, закативший истерику и надо переждать, когда сам заткнется.
– Что тебя стало двое? – уточнил хриплым голосом, убрав руки от лица. Она кивнула в знак согласия, избегая моего взгляда. – Да я вообще такого не помню, как и моченые штаны. Мне было здесь хорошо и весело. Сколько мы дней тут пробыли? Дня три?
– Неделю.
– Я был мал, всего не упомнить, – сказал в свое оправдание, то что у меня проблемы с памятью знать ей не обязательно.
– А что ты помнишь, говоря что тебе здесь было весело и хорошо?
Я откинулся на
– Помню как пахло на кухне вареной тыквой, ты делала из нее на завтрак блины, как водила меня по лесу, я собирал палочки…пытался из них что-нибудь соорудить, пока ты сидела под деревом и что-то писала в блокнот… Кстати! – Я резко открыл глаза, хлопнув себя по коленкам и на миг Дора расплылась, разделилась на два человека, но второй был размытым, как отражение в луже. Миг. И вторая «она» встала на место. Но волосы на моем затылке уже встали дыбом.
– Что?
– Мне нужно на воздух, – глухим голосом ответил я и, поднявшись, не стал обходить журнальный столик, обошел диван, в прихожей засунул ноги в ботинки, не потрудившись втиснуть в них пятки.
Выйдя из дома, я направился пружинистой походкой к машине, дойдя, достал из бардачка то, за что отец так сильно хотел оторвать мне руки, открыл багажник и уселся, широко расставив ноги. Щелкнув зажигалкой, я подкурил и положил портсигар на книги. Вдыхая сильный запах табака, старался не думать над тем почему со мной происходит то, что происходит. Я изо всех сил пытаюсь притворяться нормальным, но истинная натура раз за разом пробирается наружу. Когда теряю над собой контроль…творятся безумные вещи. Мне страшно за свое будущее.
Покончив со своим «грязным» делом, я достал из сумки коробку из-под новогоднего подарка. В ней хранятся тетрадные листы, поселившие в моем сердце надежду, что писательство может стать райским островом, той самой отдушиной, в которой нуждается моя больная душа. Закрыв багажник, я заглянул в салон, положив коробку на сиденье, принялся заметать следы «преступления»: тщательно обработал руки антисептиком, пшикнул на язык спрей со вкусом малины для полости рта, закутался в кардиган, насквозь пропахший одеколоном. Несовершенный, но совершеннолетний. Попробую теперь произвести на Дору хорошее впечатление.
За мое отсутствие ничего не изменилось. Дора так и сидела в кресле, как будто ее прибили к нему гвоздями. Я не стал подходить к ней слишком близко и протянув коробку, сказал:
– Мы сочиняли с тобой истории про мальчика, попавшего в волшебный лес. Я же ходил в подготовительную школу, умел писать и читать, но тогда, честно говоря, плохо понимал значение некоторых слов. Повзрослев и перечитав я осознал, что эта история немного напоминает приключения сестер Бергет. Мальчик встретил девочку с коричневой…– Я замолк на полуслове, поражаясь, как не додумался до этого раньше. Не книги Доры породили в моем воображении светловолосую девочку и коричневого спаниеля. Она заложила их в мою голову гораздо раньше. Задолго до того, как я прочитал ее первую книгу. Сочиненный вместе рассказ давно не перечитывал, быть может, поэтому не подумал на него сразу, когда увидел их здесь.
– Было дело, – сухо произнесла Дора, приняв коробку. – Скажи прямо чего ты от меня хочешь? – прозвучало как-то злобно, будто у нее на меня затаившееся обида.
Я сел на другой край дивана, подальше от Доры, чтобы она не унюхала от меня запах табака. Еще на входе почувствовал этот запах от волос. Насколько у нее хороший нюх покажет лишь время. Но я планирую здесь задержаться хотя бы на пару недель. Она поставила коробку на стол, будто давая понять мне, что не станет открывать этот «ящик Пандоры». Хорошо. Не буду настаивать.