Сестры Бронте. Лучшие произведения в одном томе
Шрифт:
Эрншо залился краской, когда его двоюродная сестра рассказала во всеуслышанье о припрятанных им книгах, и, заикаясь, стал с негодованием отвергать ее обвинения.
— Мистер Гэртон хочет пополнить свой запас знаний, — сказал я, чтоб выручить его. — Ваши знания вызывают в нем не ревность, а рвение. Через несколько лет он станет образованным человеком.
— И он хочет, чтобы я к тому времени совсем отупела, — ответила Кэтрин. — Да, я слышу, как он пробует читать по складам — и какие же он делает при этом очаровательные ошибки! Я бы с удовольствием, как вчера, послушала еще раз в вашей декламации «Охотничью потеху» [74] ; это было очень смешно. Я все слышала; и слышала, как вы перелистывали словарь,
74
«Chevy chase» — народная английская баллада начала XVI века
Молодому человеку показалось, очевидно, чересчур несправедливым, что сперва потешались над его невежеством, а теперь высмеивают его старания преодолеть это невежество. Я был того же мнения; и, вспомнив рассказ миссис Дин о первой попытке Гэртона внести свет во тьму, в которой его растили, я заметил:
— Миссис Хитклиф, все мы начинали и все запинались и спотыкались на пороге. Если бы наши учителя дразнили нас, вместо того чтобы нам помогать, мы и по сей день запинались бы и спотыкались.
— О, — возразила она, — я не хочу мешать его успехам; но все же он не вправе присваивать себе мое и делать его для меня смешным и противным из-за его скверных ошибок и неграмотного произношения. Эти книги — и стихи и проза — освящены для меня другими воспоминаниями; и для меня невыносимо, когда он их оскверняет! Но что хуже всего — он выбирает самые мои любимые места, которые я часто повторяю сама. Точно назло!
С минуту Гэртон стоял молча, только грудь его высоко вздымалась. Нелегкая выпала ему задача: чувствуя жестокую обиду, подавить в себе ярость. Я поднялся и по-джентльменски, чтоб его не смущать, стал в дверях, обозревая открывавшийся оттуда широкий ландшафт. Эрншо последовал моему примеру и вышел из комнаты, но тотчас вернулся, неся в руках пять-шесть книг, которые бросил Кэтрин на колени, крикнув:
— Берите! Не желаю больше никогда ни читать их, ни слышать, ни думать о них.
— Я их теперь не возьму, — ответила она. — Теперь они будут связаны для меня с мыслью о вас; они мне противны.
Она открыла одну, в которую явно много раз заглядывали, и прочитала вслух отрывок в тягучей манере начинающего, потом засмеялась и отбросила книгу прочь.
— Послушайте, — продолжала она задорно и в той же манере начала читать на память строки какой-то старинной баллады.
Но Гэртон не выдержал этого нового испытания. Я услышал, и не без внутреннего одобрения, как он путем рукоприкладства остановил ее дерзкий язык. Маленькая злючка сделала все, что могла, чтоб задеть болезненное, хоть и не утонченное, самолюбие своего двоюродного брата, а физическое воздействие было единственным доступным ему способом подвести баланс и поквитаться с обидчицей. Затем он сгреб книги и швырнул их в огонь. Я прочитал на его лице, какой муки стоило ему принести эту жертву своему раздражению. Мне казалось, что он, когда горели книги, думал о том удовольствии, которое они уже доставляли ему, и о том торжестве и все большем наслаждении, которых он ожидал от них в дальнейшем; и мне казалось, что я угадал и то, что его побуждало к этим тайным занятиям. Он довольствовался повседневным трудом и грубыми животными радостями, пока не встретил на своем пути Кэтрин. Стыд при ее насмешках и надежда на ее одобрение дали ему первый толчок к более высоким устремлениям. И что же? Его старания подняться не только не оградили его от насмешек и не доставили похвал, — они привели к обратному!
— Да, вот и вся польза, какую скот вроде вас может извлечь из них! — крикнула Кэтрин, зализывая рассеченную губу и следя негодующим взором, как уничтожал огонь ее книги.
— Попридержите
От волнения он не мог продолжать и поспешил к выходу; я посторонился, чтобы дать ему дорогу, но не успел он переступить порог, как мистер Хитклиф, войдя со двора, остановил его и, положив ему руку на плечо, спросил:
— В чем дело, мой мальчик?
— Ничего, ничего, — сказал Гэртон и кинулся вон, чтобы в одиночестве усладиться всею горечью гнева и обиды.
Хитклиф посмотрел ему вслед и вздохнул.
— Странно будет, если я пойду сам против себя, — проговорил он, не замечая, что я стою позади него. — Но когда я ищу в его чертах сходства с отцом, я с каждым днем все верней узнаю ее. Какого черта он так на нее похож? Смотреть на него для меня почти невыносимо.
Он потупил глаза и вошел задумчиво в дом. На лице его было тоскливое и беспокойное выражение, какого раньше я никогда не подмечал на нем; и он как будто спал с тела. Невестка, увидев его в окно, тотчас убежала на кухню, оставив меня одного.
— Рад видеть, что вы снова выходите, мистер Локвуд, — сказал он в ответ на мое приветствие. — Отчасти по эгоистическим соображениям: не думаю, что в этой пустыне я легко найду вам заместителя. Я не раз дивился, что загнало вас в наши края.
— Боюсь, сэр, лишь праздный каприз, — был мой ответ. — Или, может быть, праздный каприз гонит меня отсюда. На той неделе я отбываю в Лондон; и должен вас предуведомить, что я не собираюсь удерживать за собою Скворцы сверх годичного срока, на который мы с вами договаривались. Думаю, я больше здесь жить не буду.
— О, в самом деле! Вам наскучило ваше добровольное изгнание, да? — сказал он. — Но если вы пришли выговорить, чтобы вас освободили от платы за дом, в котором не будете проживать, то вы напрасно прогулялись: взыскивая долги, я никому не делаю послаблений.
— Я ничего не пришел выговаривать! — вскричал я, порядком раздраженный. — Если угодно, я могу рассчитаться с вами хоть сейчас. — И я достал из кармана чековую книжку.
— Нет, нет, — ответил он хладнокровно, — вы оставляете достаточно добра, чтобы покрыть долг, если и не вернетесь. Я вас не тороплю. Садитесь и отобедайте с нами; когда знаешь, что гость наверняка не зачастит, почему не оказать ему радушный прием? Кэтрин, соберите к столу; куда вы пропали?
Кэтрин появилась опять, неся на подносе ножи и вилки.
— Вы можете пообедать с Джозефом, — пробурчал Хитклиф. — Сидите на кухне, пока гость не уйдет.
Она исполнила его распоряжение очень точно — может быть, у нее не было соблазна нарушить его. Живя среди мужланов и мизантропов, она едва ли была способна оценить людей более приятных, когда встречалась с такими.
С мистером Хитклифом, мрачным и неразговорчивым, — по одну руку, и с Гэртоном, безнадежно немым, — по другую, я отобедал не слишком весело и вскоре попрощался. Я хотел выйти через кухню, чтобы взглянуть напоследок на Кэтрин и досадить старому Джозефу; но Гэртону приказали привести моего коня, и хозяин дома сам проводил меня до порога, так что я не получил возможности осуществить свое желание.
«Как уныло проходит жизнь в этом доме! — размышлял я, пустив вскачь коня. — Сказкой наяву, лучше — живой романтикой стала бы действительность для миссис Линтон Хитклиф, если бы мы с нею вздумали соединиться, как желала того ее добрая няня, и вместе окунулись бы в волнующую атмосферу города!»
32
1802. В сентябре этого года я был приглашен на север опустошать поля одного моего друга, и, совершая путешествие к его местожительству, я неожиданно оказался в пятнадцати милях от Гиммертона. Конюх на заезжем дворе поил из ведра моих лошадей, когда мимо прокатил воз, груженный зеленым свежескошенным сеном, и конюх сказал: