Сестры
Шрифт:
– Можно взглянуть?
Манжен достал из ящика пакет для вещдоков. Внутри лежали фотографии. Сервас открыл пакет, вынул фото и быстро просмотрел их. Потом еще раз рассмотрел каждый снимок в отдельности, подолгу задерживаясь на некоторых. Его внимание привлекла кое-какая деталь. На групповых снимках повторялось одно и то же лицо.
– Вот эта девушка, – сказал он, постучав пальцем
– Вполне возможно, – ответил Манжен.
– Могу я пока оставить фото себе?
– Да без проблем, – отозвался его коллега. – Слушай, а тебе еще не осточертел этот переезд? Дьявол, они отправляют нас к монахам-францисканцам!
Сервас улыбнулся. Новое помещение Региональной службы судебной полиции располагалось в двух километрах по прямой от старого, на берегу Южного канала, к югу от Францисканского квартала, названного так потому, что в этом месте в Cредние века был монастырь ордена францисканцев. Однако в устах Манжена название прозвучало так, будто он говорил о депортации в трудовые лагеря Советского Союза.
– Ко попросил меня покопаться в биографиях жертв. Можно, я еще посмотрю твои заметки? Ну, те, что ты делал в их комнатах.
– Я не смог их распечатать, потому что остался без машинки. Там ничего не разобрать.
– Ничего, постараюсь расшифровать.
Манжен протянул ему свой блокнот.
Из отдела Сервас вышел в десять вечера, не продвинувшись за это время ни на йоту. Он сделал несколько звонков в ректорат, на медицинский факультет и на филологический, но была суббота, и всякий раз тот, кто снимал трубку, оказывался неспособен дать вразумительный ответ. Надо было ждать до понедельника. На его вопросы об Алисе и Амбре ответили только их родители. Но Мартен старательно обходил моменты, которые могли их сильно взволновать, и в конце концов решил перенести этот разговор на потом.
Уже зажглись уличные фонари, однако вечерней прохлады пока не чувствовалось. Он пошел пешком, проходя в жарком вечернем воздухе мимо ресторанов, откуда доносились обрывки разговоров, звон столовых приборов, смех и ворчание автомобильных моторов. И ему подумалось,
Сервас выкурил сигарету, сидя под высохшим платаном, что стоял между двух фонарей напротив его дома, махнул рукой соседу, который вывел собачку, и посмотрел на окна четвертого этажа. Света в них не было. Но и очень поздно тоже не было. Луна зацепилась за край крыши, как улетевший воздушный шарик. На лифте он не поехал, а взбежал по лестнице, достал из кармана ключ и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Когда щелкнул выключателем в коридоре, на лестничной площадке погас датчик времени. На полсекунды Мартен погрузился в темноту, и ему показалось, что в глубине квартиры послышался какой-то звук. Он позвал:
– Александра!
Никакого ответа. И тут он вспомнил, что на его звонки она тоже не отвечала. Они куда-то ушли… Но куда? Не успел Сервас закрыть за собой дверь, как снова послышался какой-то шорох и в затылок ему пахнуло ветерком.
Он прислушался, но больше ничего не услышал. Александра оставила окно открытым, чтобы ночная прохлада хоть немного освежила комнаты. В квартире было жарко, как в парилке. Светильник на потолке разгорался, и в его свете Мартен увидел на комоде у входа записку.
Уехали на выходные к моей сестре. Будем завтра.
Почему Александра не позвонила в полицейское отделение? Хотела довести его до крайности? Хотела подать какой-то сигнал? Какой? Но может, она ему звонила, а он был где-то в другом месте, когда у него в кабинете звонил телефон… Надо бы ему поскорее к ней поехать.
Конец ознакомительного фрагмента.