Сестры
Шрифт:
— Скажите, любезный Кирилл Степанович, я что, сегодня неважно выгляжу?
На что Кирилл совершенно искренне ответил:
— Просто в вашем присутствии хочется встать.
Репутация у нее была безукоризненная. И Роберту, конечно, следовало навести о ней справки, прежде чем соваться со своими грязными деньгами. Попыткой всучить взятку он только настроил ее против себя, и теперь пощады никакой не будет. Кирилл довольно потирал руки.
Кроме этого, Андрей, старый приятель Кирилла еще по университетским сборищам, а ныне сотрудник «Литературной газеты», придумал и организовал специальную рубрику «Черный книжный бизнес», под которой
И по-прежнему не звонила Лиза.
Вот об этом он старался не думать. Нет так нет. Не нужен я ей и навязываться не стану. Однако по ночам, когда голова освобождалась от мыслей, связанных с работой, перед глазами вставала она. Лиза-школьница. Лиза-студентка. Лиза-сегодняшняя. Поразительно, какой, оказывается, изворотливой может быть память. Никогда Кирилл не мог бы себе представить, что где-то в таинственных закромах его мозга живет своей отдельной жизнью образ подруги детства — абсолютно детальный и полный. Сейчас, в темноте, память подсовывала ему самые разные воспоминания о ней: вот это хочешь? а это? нет, лучше это.
Кирилл скрипел зубами, ворочался с боку на бок, мечтал, как набоковский бессонный страдалец, о третьем боке и засыпал только под утро. Зарядка, холодный душ, затем наполненный делами рабочий день снова приводили его в боевую форму. И так до очередного вечера, до очередной ночи с воспоминаниями о ней.
Однажды утром случилось неизбежное — Кирилл проспал. Вскочив, заметался по квартире сначала в поисках носков, потом папки (куда же я ее засунул?), наконец, потерялись ключи от дома. Он уже невозможно опаздывал на важную встречу. В последней надежде, сбавив темп, Кирилл встал на колени и пошарил под ящиком для обуви. И точно: ключи были там. Словно ночью, заигравшись в прятки, залезли в самое недоступное глазу место да и заснули там в бархатной темноте, закутавшись в пыль.
Кирилл выдохнул и, забыв о коварстве дня, резко выпрямился. За что тут же получил от разлапистой вешалки безжалостный удар по макушке.
— Хватит! — крикнул неизвестно кому — зловредным ключам, ехидной вешалке или самому себе. — Сегодня же поеду к ней!
И удивительное дело — принятое решение превратилось в талисман: на встречу Кирилл, вопреки всем физическим законам, не опоздал, успел сделать и прочие дела, а к обеду разошлись тучи и выглянуло умытое солнце.
Звонить Лизе он не стал: зачем нарываться на отказ? Приеду, посмотрю на нее и все пойму. Врать она никогда не умела. В конце дня он топтался перед ее домом, оттягивая неминуемый момент вторжения.
Влюбленный недоумок, осел, псих, — ему казалось, что эти эпитеты, которыми он себя награждал, должны подхлестнуть его храбрость. Но не очень
Поскольку ты обещала позвонить и не позвонила, то я, предполагая вероятность потери моего телефонного номера (а кстати, откуда он у тебя? — морщинки на лбу и сдвинутые брови), решился на этот дерзновенный шаг и посетил твои печати.
Не вели казнить, вели слово молвить. Это говорится в начале.
Так что позвольте, дражайшая Елизавета Никитична, предложить вам совместную прогулку по ночному городу.
— Сдвинутый какой-то, — донесся до Кирилла далекий голос.
Он остановился, повертел головой и понял, что репетировал вслух, — возможно, размахивал руками и делал поклоны. Состояние невменяемости. Оправдан.
— Сам такой! — крикнул он в удаляющиеся спины подростков.
Поднимался пешком. По двенадцать ступеней в лестничном пролете, итого: умножаем двенадцать на восемь, получается… получается… Кирилл озадаченно почесал в затылке и — дверь Лизиной квартиры распахнулась перед его носом.
— Ты что здесь делаешь? — ошарашенно спросила Лиза. Она стояла прямо перед ним, в драных на коленях джинсах, в старой майке, завязанной узлом на впалом животе, с помойным ведром в руках. Прекрасная и недоступная.
— Умножаю двенадцать на восемь, — он не сводил с нее восхищенного взгляда.
— Кто пришел? — Катя подскочила к двери и высунула нос. — Ого!
Немая сцена. Первой очнулась Катя.
— Еще и ты за мной шпионишь? Вы что, все с ума посходили? — Говорила сердито, но лицо так и сияло: приперся все-таки.
Лиза молча опустила глаза. Ну вот и все. Кончилось, не начавшись. Судьба — злодейка, а жизнь — индейка. Бред какой-то.
— Ну ты даешь, Катерина! Это потрясающе! Лиза, ты слышишь? Да очнись, наконец. Что с вами со всеми?
Лиза подняла голову и посмотрела сначала на недоумевающую сестру, затем на Кирилла.
Он смеялся. Он не просто смеялся, он хохотал. Глядя на него, засмеялась Катька. Подхватила смех и Лиза.
— Может, впустите в дом? — сквозь хохот выдавил Кирилл. — А то соседи в психушку сдадут. — Он никак не мог остановиться. — Ну и денек, — сказал, уже сидя на кухне и переводя дух. — С самого утра вверх дном. Как ударился головой о вешалку…
— Что заметно, — процедила Катерина.
— …так до вечера — кувырком. И ты, Лиза, еще не одета. Я, конечно, раньше времени приехал, но помойное ведро вместо вечернего платья — это, согласись, перебор. — На Лизу Кирилл не смотрел принципиально. — Ты уж извини, Катерина, но сегодня Лиза ужинает со мной. Разве она тебе не говорила? — Катя с открытым ртом помотала головой. — Ну что же ты? Нехорошо, — он посмотрел на Лизу и еле сдержал новый приступ веселья — такое у нее было уморительно-изумленное лицо. — Надеюсь, ты не передумала? — заглянул ей в глаза и подмигнул.
— Нет, — вдруг твердо ответила Лиза. — Только мы ведь договаривались на… — быстрый взгляд на часы, — на восемь, а сейчас всего лишь без пятнадцати, так что на ведро ты зря наехал. Ну, так я пойду переоденусь. — Она вопросительно посмотрела на Катю, но ту еще не отпустил столбняк. — Я быстро, — сказала Кириллу и убежала.
— И давно вы?.. — Катя села на стул напротив Кирилла.
— Это смотря с какой стороны, — важно ответил он. — Знакомы, страшно сказать, сколько лет.
— А давно вы?.. — Она повертела в воздухе пальцами — все никак не могла подобрать слов.