Сестры
Шрифт:
– Товарищи провожающие! – Встав на стул, кричал надсадно военком. – Прошу освободить двор, видите, что творится! Те, кто прошел регистрацию, выходите строиться на улицу!
Один взвод, покачиваясь темной массой, уже уходил вверх по улице.
– Давайте прощаться, – отец обнял Марию, поцеловал ее сухими губами в щеку, царапнул усами. – Учись, дочка, кончай десятилетку, я скоро вернусь, пойдешь в институт. Война долго не продлится. Дадим по мордам, и по домам. А ну, голов не вешать! – взял ее за подбородок, поднял голову, заглянул ласково
– Идите!
Кругом плакали, прощались. Назойливо пиликала гармошка. Кто-то только подходил, кто-то проталкивался к выходу в людском водовороте.
Мария с мачехой стояли, прижатые к забору. Отец уже ушел в строю в густые сумерки. Несколько женщин сначала семенили рядом с мужиками.
– Прошу провожающих отойти от колонны, не мешайте движению! – крикнул молодой лейтенант, и женщины отошли.
Над столом во дворе загорелась лампочка «воздушки». Предстояла тяжелая ночь.
На другой день получила повестку мачеха. Через час и она ушла с маленьким чемоданчиком. Мария осталась одна. Пусто в комнатах. Она ходила как во сне, машинально убирая разбросанные вещи. Потом, обессилев, села на кровать, закрыла лицо руками, словно разрешилась от тяжкого бремени, заплакала, обливаясь обильными слезами.
– Марийка! Марийка! – всхлипывала, обнимая ее, прибежавшая запыхавшаяся Ирка. – Мы сегодня брата проводили, невестка так убивается, сил нет! Ушла из дома к тебе, чтоб не видеть. Что теперь будет?
Пролежали в постели дотемна, тихо печально разговаривая.
– Оставайся у меня ночевать, – попросила Мария.
– Ладно, только я домой сбегаю, родителям скажу.
Глава 6
Утром Мария проснулась от стука: кто-то кулаками барабанил по двери.
– Вы что, спите? – возмущалась Лариса. – Еле достучалась. Почти все уже в школе. Комитет комсомола решает, кому кем быть.
– Как это – кому кем быть? – не поняла Мария.
– Вот так, кому дальше учиться, а кому идти работать на завод, рабочие-то на фронт ушли. Собирайтесь быстрее да приходите. У меня еще два адреса. Я побежала вызывать.
Двор школы кипел старшеклассниками. Сразу повзрослевшие ребята были серьезными, стояли кучками, вполголоса разговаривали.
– Витя Уваров, Петя Волошин ушли в военкомат.
– Может быть, нам податься, попробовать? – Поднял сломанные углом брови Сережа Лоза.
– Ничего не выйдет! Мы вчера были. Требуют паспорт. Нет восемнадцати – разговаривать не хотят. Там такая запарка! – рассказывал Саша Кругликов.
В одном из классов заседал комитет комсомола. Нужно было из ста двадцати человек, окончивших девять классов, отобрать тридцать самых способных учеников, которые продолжат учебу. Остальные сразу, тут же, получали путевки на заводы. На столе лежала разнарядка: куда и сколько надо ребят.
– Чего
– На машиностроительный больше не нужно, отойди, не морочь голову!
– Пошлите на другой, но вместе! – настаивал он.
– Володя, – вмешалась Таня, комсорг школы, – они друзья, пошли их обоих на четвертый почтовый ящик.
– Вот, и работа почетная, для фронта работать будем! – обрадовался Витька.
– Так снова путевки писать!?
– Напиши, напиши.
Здесь же, в классе, на задних партах сидело человек десять девчат, писавших путевки.
Мария с Иркой попали в список будущих десяти- классников.
– Все, кто будет учиться дальше, зайдите получить направление в колхозы: поедете на прополку. Вернетесь – сразу в школу. До осени будете на подхвате, – объявила Таня.
Через неделю, вечером, Мария усталая, грязная, голодная, вернулась с поля. На минутку забежал отец, уже в военном обмундировании. Худое лицо еще больше обтянулось кожей, глаза ввалились, сухие губы потрескались. Мария побледнела, стояла столбом. Глаза ее страдали. Отец подошел к ней, обнял, прижал так, что хрустнули косточки.
– Как ты тут одна?
– Ничего, сегодня вернулась из колхоза, в понедельник опять поедем. Меня оставили учиться в десятом классе, а девяносто человек ушли на заводы.
– Учись, дочка, учись, коли повезло. Дусю (мачеху) вчера проводил, раньше нас отправили на фронт. А я всё думаю: как ты тут будешь жить? Не боязно?
– Что ты, папа, я ведь уже взрослая, а ты всё за маленькую считаешь. За меня не беспокойся!
– Да, забыл тебе сказать в прошлый раз: за малиной в садике ухаживай. Не забудь осенью, если я задержусь, положить ее и присыпать землей, а то вымерзнет. Картошку окучишь, подрыхлишь, глядишь, на ползимы тебе хватит.
За домом у забора росло десять кустов малины, стояла старая черемуха, да было посажено кустов двадцать пять картофеля. Вот и весь сад. Отец очень любил вечером, после работы, поковыряться в нем.
– Вот, возьми, забежал отдать тебе аттестат. Этих денег тебе хватит, – заключил он удовлетворенно. Подошел к крану, налил кружку воды, жадно выпил. Вытер платком мокрые усы.
– Пошел, как бы не опоздать, сейчас отправляемся, эшелон уже подали.
– Я с тобой, провожу, – метнулась Мария.
– Нет, некогда.
– Папа…
– Сказал, некогда!
Мария бросилась к нему, обвила шею руками. Он разомкнул руки, круто повернувшись, вышел. Она видела, как он промелькнул в окне. Выскочила за ним на улицу. Отец быстро удалялся, не оглядываясь. «Последний раз вижу», – почему-то подумала она. Испугалась этой мысли. Смотрела вслед, прижав руки к груди. Горячий ветер трепал ее светлые волосы, вздувал парашютом юбку, оголяя круглые колени. Она ничего не замечала. «Господи, только вернись живым, без руки, без ноги, только живым!» – молила она.