Сети Деллы
Шрифт:
Вместо того чтобы переехать в Индиан-Хилл, о чём Дэррил всегда мечтал, он купил дом на Гейлкрест-драйв, в гораздо менее дорогой части города, но там Джен чувствовала себя как дома, пока растила семью. С годами дом Суториусов стал самым обсуждаемым местом жительства по соседству. Они пристроили теннисный корт, бассейн и крытый жилой флигель.
Флигель, конечно, был большой достопримечательностью — с дождевой и паровой банями с гидромассажем, и дети Суториусов устраивали множество развлечений, купались с друзьями под солнечными лампами в сауне и нежились в джакузи.
Семье Суториус завидовал весь квартал, и помимо того,
К сожалению, по мере того, как Дебора приближалась к студенческому возрасту, она становилась всё большей проблемой. Между ней и родителями росло напряжение: она не слушалась, курила травку, встречалась с парнем на мотоцикле — в общем, была самым обычным кошмарным подростком. Джен не пускала парня Дебби за порог, а Дэррил тоже не одобрял этого молодого человека. И это придало Деборе ещё больше решимости остаться с Кеном.
Чем больше Дэррил давал понять Деборе, что воспитал её светской львицей и категорически не одобряет, когда она разъезжает на "Харлее", тем больше Дебора презирала отца. Дэррил описывал ей свои дни бедности, когда был сыном проповедника, и напоминал ей о том, через что ему пришлось пройти, чтобы закончить школу и стать хирургом. Дебора уважала его, но не собиралась отказываться от богемного существования со своим парнем.
Дебору возмущало, что её подталкивают к высокому социальному статусу, и в любом случае у неё не было желания быть богатой. Ей вообще не нравились мальчики, жившие на средства семьи. Она чувствовала, что имеет полное право сама выбирать себе мужчин, и Кен был готов поддержать её.
В отчаянной попытке увести Дебору от бойфренда Джен отправила дочь в Вальпараисо, лютеранский колледж, который, по мнению Деборы, предлагал немногим больше, чем вид на кукурузные поля. Ей не терпелось поскорее уехать оттуда, но вернувшись в Цинциннати, Дебора обнаружила, что её выгнали из дому. Стояли рождественские каникулы, а Джен отказывалась впускать её через парадную дверь.
Джен была просто в ярости из-за того, что дочь строила коварные планы перевестись обратно в Калифорнийский университет.
Оказавшись между ними двумя, Дэррил решил поддержать решение Деборы и помочь ей найти квартиру. В конце концов, ей было всего 19 лет, и она была слишком молода, чтобы жить полностью самостоятельно. Джен тем временем всё больше злилась на сложившуюся ситуацию. Кен по-прежнему оставался в кадре, но она чувствовала, что Дэррил и Дебби слишком часто видятся друг с другом, а Дэррил отдаёт предпочтение Деборе перед другими детьми.
По мере того, как давление со стороны Джен росло, Дэррил согласился тратить меньше времени и денег на Дебби, но в конце концов начал обижаться за это на Джен.
— У родителей были проблемы в браке, — размышляет Дебора, — но они не хотели этого признавать, поэтому выставили меня во всём виноватой.
К тому времени, когда Деборе исполнилось 20 лет, отношения с матерью были на нуле, а у отца дома стояло такое напряжение, что он почувствовал необходимость расторгнуть
Когда он решил вернуться домой на Гейлкрест-Драйв, они с Джен согласились позволить Деборе жить самостоятельно. Они наняли дорогого декоратора и начали переделывать интерьер, решив начать всё сначала.
27
Молодая женщина по имени Линн Кросс, которую они наняли, была немного неопытной, однако она мгновенно нашла с доктором и миссис Суториус общий язык. Художница с необычной внешностью, классической красотой и элегантным чувством стиля, Линн была энергичной и блестяще ладила с ними обоими, особенно с Джен. Дэррил волновался из-за бюджета; хотя Линн понимала, что их дом нуждается в большой доработке, она успокоила его, что расходы будут невысоки. Он и не подозревал, что по завершении общей концепции реконструкции он вложит в дом на Гейлкрест порядка 500 тыс. долларов — деньги, которые никогда не вернутся.
Среди всего прочего Дэррил мечтал о трёхэтажном атриуме с игровой комнатой и видом на лес на заднем дворе. Ещё в списке пожеланий числились мраморное фойе у входа, большая и великолепная терраса для завтрака — когда они приступили к составлению чертежей, декораторам предоставили безграничные возможности для полёта фантазии.
— Мы стали друзьями, — признаётся Линн, — потому что при работе над проектом такого масштаба по-настоящему сближаешься с заказчиком. Мы с Джен стали очень близки, а с детьми это был постоянный зоопарк. Она бегала туда-сюда, а я сидела и думала про себя: вау, ну и жизнь у неё!
Поскольку трое детей по-прежнему жили дома, Джен переделала каждую из их комнат в соответствии с их пожеланиями. Джон выбрал спортивную тематику, а девочки — розовые и пастельные тона. Джен была мамой, живущей ради своих детей, и она ужасно их баловала, даже не задумываясь об этом.
Со временем участие Дэррила в оформлении интерьера уменьшилось (на завершение проекта ушло около полутора лет), но он участвовал в создании главной спальни, которую они сделали похожей на свой любимый гостиничный номер в Новом Орлеане. Когда всё подошло к завершению, Линн показалось, что это слишком похоже на бордель, но не возражала: видимо так Дэррил думал возродить брак.
Иногда хирург широко улыбался ей, но по большей части он не спешил осыпать Линн комплиментами. Конечно, не Дэррил, а Джен руководила работой, но Дэррилу нравилось делать вид, будто это он у руля, а декоратор должен удовлетворять его прихотям.
— Что касается дизайна дома, — отмечает Линн, — первое слова всегда было за Дэррилом. Он стремился к совершенству.
Хотя Линн пользовалась услугами лучших монтажников в городе, Дэррил потребовал небольших изменений в обоях, возможно, едва заметно сменить цвет, а потом и переделать всю стену. Когда дело доходило до благоустройства дома, он определённо был самым высоким начальником. Когда проект подошёл к завершению, Линн помогла им заменить ковры и большую часть мебели, предложила некоторые произведения искусства, узнала их вкусы и быстро поняла, что Джен, по сути, ставит себя на последнее место после мужа, что показалось ей нездоровым.