Сетра Лавоуд
Шрифт:
— Вы все поняли совершенно верно, Виконт
Пиро нахмурился. — Я думаю, что должен познакомиться с тем, кто придумал это замечательное заклинание, и разобраться с ним.
— Если я не ошибаюсь, это была Сетра Лавоуд, — заметил Китраан.
— А, ну тогда я должен поменять цель.
— Это было бы самым умным, — согласилась Рёаана.
— Вы знаете, — сказал Грассфог, заговаривая в первый раз, — я хотел бы заметить кое-что.
— Да, и что же? — сказал Пиро.
— Так как мы решили, что телепортация непрактична…
— И?
— И, более того,
— Точно, — пробормотал Пиро, пораженный исключительной справедливостью этого замечания.
— Я предлагаю собрать эти палатки и убраться отсюда. Вы сказали, что нас узнали; да, быть может этот добрый крестьянин не скажет ничего — вы знаете, что они симпатизируют нам. Но за наши головы назначена награда, так что не будем слишком рассчитывать на добрые чувства этого Теклы.
— Замечательное предложение, — сказал Пиро, — и я поддерживаю его всем сердцем.
Через несколько минут все палатки были собраны и уложены на мулов вместе со всеми остальными припасами. Сделав это, они уселись на лошадей и медленно поехали по дороге, ведущей на юг.
Пока они ехали, Пиро сказал, — Ибронка, моя любимая?
— Да, милорд лис?
— Вы счастливы?
Она посмотрела на него удивленным взглядом и сказала, — Я не поняла вопроса, который вы имели честь задать мне.
— Да, но подумайте: Ваша мать — принцесса, и вы предназначены для больших дел, чем спать под открытым небом и поджидать путников на большой дороге с мечом в руках.
— А, так именно эта мысль заставила вас задать это замечательный вопрос?
— В точности.
— А вы, вы счастливы со мной, милорд?
— Клянусь Богами, Ибронка! Если вы останетесь со мной, я буду счастлив даже в лачуге Южной Адриланки, зарабатывая на жизнь уборкой улиц!
— И можете те ли вы представить себе, что я чувствую иначе? Кроме того…
— Да?
— Должна признаться, что мне нравится так жить. Это как приключение, в которое мы бросились и оно никогда не кончится. И, более того, иногда они посылают против нас солдат, так что я наслаждаюсь игрой с ними. Чего мне еще требовать от жизни?
— Но вы же слышали Грассфога; это должно кончится, рано или поздно.
— Тогда пускай это будет поздно.
— И когда оно кончится?
— Если вы будете со мной, я буду счастлива.
— Ибронка, я, без сомнения, самый счастливый человек на свете.
— Вы знаете, я обожаю вас, Милорд Синий Лис.
— И я вне себя от блаженства каждый раз, когда вы говорите это.
— Тогда я буду говорить это почаще.
— Мы проехали уже достаточно много, не правда ли?
— Да, хорошее расстояние.
— Через час можно будет разбить лагерь. Где, как вы думаете, мы будем спать сегодня ночью?
— Вместе, милорд.
— Вы правы, миледи: только это имеет значение.
Семьдесят Вторая Глава
Так получилось, что был Небесный день ранней весны конца первого года Правления Зарики, и Кааврен находился вместе с Графиней в ее аппартаментах — эта приятная деятельность занимала большую часть его времени после того, как он покинул Императорскую службу — когда разговор зашел приёме, который должен был состояться на следующий день в Черном Замке.
— Мы можем там быть, если вы хотите, — сказал Кааврен. — Я получил приглашение, и, я должен добавить, это приглашение написано на шелке золотыми буквами.
— И что вы ответили?
— Ответил? Я должен ответить?
— Да, это общепринятый обычай, милорд.
— А, ну, знаете ли, есть обычаи, как установить стражу, или, скажем как приветствовать джентльмена, в чьей коже надо проделать некоторое число дырок, их я прекрасно знаю. Но, что касается обычаев для приёмов и всяких развлечений, да, я должен признаться в прискорбном невежестве.
— То есть вы ничего не ответили?
— Точно. И поскольку я не ответил, я могу себе представить, что мы можем сделать то, что нам нравится.
— Хорошо, но, милорд, что же нам нравится? То есть что бы вам хотелось сделать по отношению к этому приглашению?
— Что касается меня, — сказал Кааврен, пожимая плечами, — откровенно признаюсь, что мне не слишком интересно проводить время подобным образом. Тем не менее, если вы пожелаете там быть, даю слово, что не вижу никаких препятствий к этому.
Даро ласково улыбнулась. — О, милорд, вы знаете, что я самая уступчивая жена на свете. Если вы не хотите идти — но что это?
— Миледи, — сказала служанка, входя в команту и прерывая разговор, — там, внизу, ждет Текла, который утверждает, что у него есть дело к милорду.
— Текла, у которого есть дело ко мне? — сказал Кааврен. — Ча! Я больше не на Императорской службе, по чьей милости я все время получал сообщения и донесения. Разве он не знает, что миледи Графиня управляет всеми делами, касающимися Графства Уайткрест?
— Что до этого, я не знаю, милорд. Но он произнес ваше имя.
— Мое? Очень странно. Даже более, чем странно, это необычно.
— И? — спросила Даро.
— Хорошо, я пойду и взгляну на этого Теклу, и будет необычно, или по меньшей мере странно, если я не сумею узнать, что за дело у него ко мне.
Приняв решение, он немедленно спустился по лестнице и вошел в главную прихожую, где к нему приблизился Текла и сказал, — Милорд Граф?
Прежде, чем ответить на вопрос, Кааврен внимательно осмотрел своего собеседника. Это был Текла, с совершенно невыразительным лицом, ничем не замечательный; но, с другой стороны, на нем была совершенно замечательная ливрея: блестящая оранжевая рубашка, белые штаны, невозможные оранжевые сапоги с серебряными пряжками и что-то вроде черно-белой повязки на голове. Несмотря на свою экстравагантную одежду, он обычным образом поклонился и принял почтительную позу, ожидая, пока Кааврен закончит осмотр.