Сетра Лавоуд
Шрифт:
Если кто-нибудь и был смушен отсутствием у Айрича интереса к еде или питью, то только не сам Лиорн: он безмятежно уселся на землю, прислонившись спиной к седлу, скрестил ноги перед собой, на его благородном лице появилась спокойная улыбка, как если бы он был совершенно доволен сам собой, и его не интересовал весь остальной мир, который в настоящий момент энергично жевал и пил, а говорил только о том, насколько замечательно приготовлена еда или требовал еще вина. Джами, все еще униженный тем, как обошелся
Тазендра, которая всегда ела быстро, первая начала общий разговор, сказав, — Как хорошо опять увидеть вас, мой дорогой Китраан.
— Ну, мне тоже очень приятно видеть вас, и разрешите пожелать вам удачи в предстоящей битве.
— А! — сказала Тазендра. — Так вы считаете, что скоро будет битва?
— Я так думаю, — сказал Китраан.
— И с кем?
— С Претендентом. Видите ли, почти все кругом только об этом и говорят.
— И что они говорят?
— Что тиран должен быть низвергнут.
— Тиран? — спросил Пэл, внимательно слушавший разговор.
— Претендент, — объяснил Китраан.
— А. Я и не знал, что он тиран.
— Ну, — сказал Китраан, пожимая плечами. — Любой, кто попытается захватить силой Орб и потерпит поражение — тиран. По меньшей мере таково общественное мнение.
— То есть если бы он победил, он не был бы тираном?
— Точно. Если бы он победил, тираном была бы Зарика.
Пэл пожал плечами. — Обычно я не обращаю внимание на общественное мнение.
— Пиро тоже, — заметила Ибронка. — Видите ли, я думаю, что это именно то, что он и его отец обсуждают как раз сейчас.
— Это, — сказал Пэл, — или что-нибудь другое, совершенно отличное.
— Да, и пока они говорят об этом другом…
— Ну?
— Кто-нибудь слышал что-нибудь о Ее Высочестве, Принцессе Сеннии?
— Я знаю только то, что она была при дворе, — сказал Пэл.
— А она говорила что-нибудь обо мне?
— Она говорила о вас Ее Величеству, — сказал Пэл, — и выразилась в том смысле, что хотела бы, чтобы вы нашлись, причем в ее словах звучала неподдельная любовь к вам. Но так как я слышал этот разговор находясь на официальной службе Ее Величества, я не могу передать его вам.
— Да, я поняла.
В этот момент Клари обратилась к Айричу, сказав, — Не хочет ли Ваша Светлость немного вина?
Айрич ленивым жестом отклонил предложение и опять вернулся к своим размышлениям.
— Предложите ему воды, — сказал Пэл.
— Не хочет ли Ваша Светлость немного воды? — послушно сказала Клари. — Мы ее берем из чистейшего ключа в двадцати шагах отсюда; из-за этого ключа мы разбили наш лагерь имено здесь, и я могу поручиться за
— Хорошо, — на этот раз сказал Айрич.
Пока Клари бегала, чтобы принести Лиорну кружку воды, Рёаана тихо спросила у Пэла, — Разве Его Светлость вообще отказался от вина?
— Нет, — сказал Пэл. — Но, насколько я могу догадаться…
— Да?
— Я верю, что он не желает есть или пить того, что могло быть куплена на деньги, добытые грабежом.
— А, — сказала Рёаана. — Я и не подумала об этом обстоятельстве.
— А вы, — сказал Китраан. — У вас нет подобных предубеждений?
— О, для меня все по другому, — сказал Пэл. — Как вы понимаете, я ем со стола Ее Величества.
— Да, и?
— Еда для Ее Величества покупается на деньги, полученные от Великих Домов, а Великие Дома получают их как налоги за дома, еду или торговлю.
— Ни и что?
Пэл пожал плечами. — Так что, можно сказать, все, что я ем, приобретено на деньги от грабежа.
— То есть вы не видите разницы между грабежом и налогами, — удивилась Тазендра.
— О, нет сомнения, разница есть, но не настолько большая, чтобы волноваться из-за нее.
— Мне кажется, — сказала Ибронка, — что для придворного ваши слова звучат странно.
Пэл пожал плечами.
— Есть разница, — спокойно сказал Айрич. — По закону.
— О, закон, — сказал Пэл, опять пожимая плечами.
— Вы презираете закон, мой друг? — сказал Айрич, слегка улыбаюсь.
— Почти полностью.
— Тогда вы нечего не можете сказать против наших друзей здесь, которые подстрегают путников, чтобы избавить их от кошельков, наполненных монетами, которые те заработали более или менее тяжелой работой?
— Более или менее, — повторил Пэл. — А я спрошу, какой?
— О, что до этого, кто может сказать?
— Точно. Кто может сказать?
— Но тогда, мой дорогой Пэл, не значит ли это, что вы предпочитаете жить в обществе, где вообще нет законов?
— Такого не бывает, — с сожалением возразил Йенди. — Если нет законов, то, как вы понимаете, нет и общества.
— Прошу прощения, мой друг, — сказал Айрич, — но, как мне кажется, вы противоречите сами себе.
— Ни в малейшей степени, — сказал Пэл.
— Я не понимаю.
— Тогда я объясню.
— Очень хорошо, я слушаю.
— Есть законы, другие законы и третьи законы, — мой дорогой Айрич.
— Как, три сорта?
— И даже больше, но давайте упростим ситуацию.
— Я за упрощение, если при этом мы не потеряем смысл.
— Посмотрим.
— Хорошо.
— Во-первых, есть законы природы.
— Я их понимаю.
— Потом есть законы человека.
— И это достаточно ясно. А третьи?
— Законы чести.
— Разве это не часть законов природы?
— Ни в коем случае.