Севастопольская крепость

Скориков Юрий Андреевич

Ожесточенное сражение продолжалось длительное время. Англичане дважды достигали засек перед третьим бастионом и начинали их разбирать, но, не выдержав сильного обстрела из ружей и пушек, отходили назад. В этот день союзники допустили серьезную ошибку. Полагая, что им удалось накануне подавить русские орудия и те не представляют опасности, союзники предприняли штурм Малахова кургана, а также второго и третьего бастионов с расстояния в 300—600 м. Кроме того, они своевременно не разведали, что на куртинах оборудованы позиции для полевой артиллерии, которая и встретила атакующих губительным картечным огнем. Попытка овладеть русскими укреплениями провалилась. Союзники истратили за два дня 62 тысячи снарядов и потеряли около 7 тысяч человек. Русская артиллерия произвела выстрелов в три раза меньше, а потери войск составили 5,5 тысяч человек. После успешного отражения штурма 6 июня защитники Севастополя воспряли духом, у них появилась уверенность, что город удастся отстоять.

Наученные горьким опытом, союзники решили действовать согласно всем правилам осадных работ. Они начали закладывать новые траншеи, чтобы приблизить свои позиции к укреплениям. Главным пунктом атаки французских войск оставался Малахов курган, здесь

интенсивно велись работы и устанавливались новые батареи. Защитникам крепости следовало принять соответствующие контрмеры, чтобы не позволить противнику снова создать решающий перевес. Начальник инженеров генерал-майор Тотлебен наметил произвести следующие работы. Во-первых, приступить к созданию контрминной системы перед Малаховым курганом, чтобы пресечь попытки подорвать Корниловский бастион и остановить подступы неприятеля на значительном расстоянии от контрэскарпа. Во-вторых, установить на флангах и в тылу Малахова кургана до 120 орудий крупного калибра для противодействия осадным батареям и перекрестного обстрела подступов к Корниловскому бастиону. А так как в арсеналах орудий не было, их предполагали снимать с укреплений, не подвергающихся атакам противника, на Городской стороне, а также с береговых батарей. Не подлежит сомнению, что и на сей раз планы генерала Тотлебена были бы осуществлены, но 8 июня 1855 г. при осмотре позиций Тотлебен был ранен штуцерной пулей в ногу. Его перевезли для лечения на Северную сторону, где из-за начавшихся осложнений Тотлебен на несколько месяцев лишился возможности передвигаться. Он по-прежнему возглавлял инженерные работы, заслушивал доклады, утверждал планы и инструкции, однако не мог лично наблюдать за действиями противника и ходом оборонительных работ, что делало его руководство весьма неполноценным. Впоследствии Тотлебен назвал крупной ошибкой устройство в июне 1855 г. новых батарей на Северной стороне для обороны входа на рейд (там были установлены 44 крупнокалиберные пушки). Неразумной, по его мнению, была и установка 21 орудия на северном берегу рейда для обстрела Киленбалочного плато — орудия не обеспечивали необходимой меткости выстрелов, так как находились в предельном удалении от противника. В то же время для усиления позиций у Малахова кургана орудий не хватало. С 7 по 28 июня на Корабельной стороне установили только 27 орудий для борьбы с осадной артиллерией. Заведующий оборонительными работами на этом участке инженер-полковник Геннерих основное внимание уделял усилению внутренней обороны и завершению ретраншемента.

Между тем союзники продолжали постепенное приближение к русским позициям. Англичане закончили на Зеленой горе четвертую параллель, а французы перед Малаховым курганом — пятую и сделали от нее несколько зигзагов. К 28 июня они находились в 110 саженях от Корниловского бастиона и в 145 саженях от второго бастиона. Против Малахова кургана были заложены 7 новых осадных батарей, а на Киленбалочном плато — 5 батарей. В течение июня велась незначительная артиллерийская и ружейная перестрелка, в результате союзники потеряли около двух тысяч человек, а защитники крепости без малого три тысячи. 28 июня на Малаховом кургане штуцерной пулей был смертельно ранен в висок адмирал П. С. Нахимов. Через два дня, не приходя в сознание, он скончался. Это была невосполнимая потеря. 1 июля 1855 г. на похоронах адмирала собралось много матросов, солдат, офицеров, военачальников, горожан. Они представляли собой прекрасную мишень для артиллерии, но союзники, отдавая дань исключительному мужеству и благородству адмирала Нахимова, не произвели ни одного выстрела. Начальник гарнизона написал в приказе: "... Не мы одни будем оплакивать потерю доблестного сослуживца, достойного начальника, витязя без страха и упрека — вся Россия вместе с нами прольет слезы искреннего сожаления о кончине героя Синопского.

Моряки Черноморского флота! Он был свидетелем ваших доблестей, он умел ценить ваше несравненное самоотвержение, он разделял с вами все опасности, руководил вас на пути славы и победы ..." [105] Не стало благородной и светлой личности, не стало человека, при котором падение Севастополя было немыслимым, — так считали многие защитники крепости.

Незадолго до своей гибели адмирал Нахимов высказался против возведения моста через рейд. Он считал, что это отразится на стойкости обороны и ускорит отход с Южной стороны. Но главнокомандующий князь Горчаков утвердил 23 июня проект строительства моста через рейд, оправдывая это необходимостью лучшего сообщения. Место для переправы выбрали между Николаевской и Михайловской батареями. Здесь акватория бухты была наиболее защищена береговыми строениями и удалена от осадных батарей. Мост длиной 450 сажень состоял из 86 плотов; каждый плот собирался из тринадцати 12-метровых бревен и удерживался двумя якорями; проезжая часть имела ширину 2,5 сажени. Для строительства моста выделили 40 плотников из саперов и 60 плотников из пехотных подразделений; кроме того, были назначены 100 матросов для установки плотов. Лес закупили в Херсоне и Николаеве, но первая партия прибыла только 14 июля. С этого дня и приступили к возведению переправы.

105

Там же. Ч. II, отд. II. с 19-20. 

Тем временем на оборонительной линии продолжалась напряженная работа по совершенствованию укреплений. На третьем отделении весьма успешно трудились саперы и солдаты под командованием командира роты капитана Варакомского. Он принял заведование инженерными работами с 16 июня и жил в блиндаже на третьем бастионе до последнего дня осады. Под его руководством было установлено несколько батарей для поддержки Малахова кургана, построено три пороховых погреба и четыре блиндажа, возведены оборонительные ограды из камня. Установленные капитаном 48 новых орудий не позволили англичанам создать перевес в артиллерии и захватить третий бастион. 29 июня английские осадные батареи произвели массированный обстрел третьего бастиона, стремясь разрушить укрепление. На следующее утро сюда прибыл начальник гарнизона генерал-адъютант граф Остен-Сакен. Сняв перед встретившим его капитаном Варакомским фуражку,

он сказал : "Здравствуйте, господин саперный капитан, как Ваше здоровье? Вчера мы смотрели на третий бастион и чуть не плакали, когда его разбивали, с него летели как будто пух и перья, а сегодня не видно следов бомбардировки и даже подметено; честь и слава Вам" [106] — и при этом поклонился офицеру. С именем Варакомского связан и такой эпизод. Недавно прибывший на позиции молодой саперный офицер доложил капитану, что назначенные для исправления амбразур 30 солдат отказываются работать, так как десять человекиз них уже убиты из штуцеров англичанами. Тогда капитан Варакомский подошел к амбразуре и начал ее исправлять. Солдаты присоединились к нему и стали усердно трудиться. Капитан обратился к своему помощнику: "Как же Вы говорите, что люди не хотят работать. Впредь этот офицер всегда сам подавал личный пример солдатам" [107] . Большая часть офицеров делила с солдатами все тяготы осады. Они спали в блиндажах, часто на земле, ели солдатские щи и кашу. Многим из этих людей не были присущи ни эгоизм, ни мелкие страсти и чванство. Любовь к Отечеству и высокое осознание долга подвигали их на героические поступки.

106

Орда А. П. Очерк деятельности офицеров и некоторых нижних чинов 6, 4 и 3 саперных батальонов при обороне Севастополя С. 903. 

107

Там же. С. 904. 

Позиции на четвертом и пятом отделениях оборонительной линии совершенствовались несколько медленнее. Только в конце июня приступили к контрминным работам перед Малаховым курганом. Их возглавил штабс-капитан Клуген, который имел в подчинении 9 унтер-офицеров и 60 нижних чинов из первой роты четвертого саперного батальона. Кроме того, на работы выделялось 450 солдат из пехоты. На этих отделениях за полтора месяца было установлено 11 орудий крупного калибра для противодействия осадной артиллерии, возросшей за это время на 80 стволов. Создался опасный перевес союзников в количестве орудий.

Ночные вылазки «охотников» и обстрел позиций противника не остановили строительства параллелей. Траншеи неприятеля были уже в 100 м от второго бастиона и 120 м от Малахова кургана. В целом к концу июля обстановка в Севастополе значительно ухудшилась. На вооружении укреплений находилось в это время 1259 орудий, но из них только 586 орудий могли противодействовать осадной артиллерии, насчитывавшей 638 стволов. При этом союзники имели 205 мортир крупного калибра, а осажденные лишь 69, да и для тех было очень мало снарядов. Гарнизон города насчитывал около 38 тысяч человек, люди длительное время находились на позициях и были физически изнурены. Следовало ожидать в ближайшее время штурма, но отразить его было нелегко. Необходимо было предпринять срочные действия по деблокированию Севастополя. Князь Горчаков, как всегда, колебался и не оставлял мысли сдать город.

Александр I прислал в армию своего представителя генерала барона Вревского, который и настоял на проведении наступательной операции. Этому способствовало прибытие подкреплений в количестве 22 тысячи человек, а также известия, что на подходе к Севастополю находятся дружины Курского ополчения. Для атаки был избран район Черной речки, где на хорошо укрепленных позициях находились 18 тысяч французов, 9 тысяч сардинцев и 10 тысяч турецких войск, имевших 120 орудий, а в ближайших окрестностях располагалось около 20 тысяч солдат осадной армии, которые в случае необходимости могли прийти им на помощь. Наступление начали утром 4 августа двумя отрядами численностью 15 и 16 тысяч человек. Кроме того, в резерве было 19 тысяч пехоты и 8 тысяч кавалерии. Поддерживали атаку 272 полевых орудия. Имея значительный перевес в силах, русские войска могли рассчитывать на успех, но...

При планировании операции не определили главный пункт атаки и его спешно изыскивали уже во время боя. Отряды вступили в сражение не одновременно, как предписывала диспозиция, и это позволило противнику отразить первый натиск. В дальнейшем, после гибели командира одного из отрядов, когда руководить боем пытался князь Горчаков, войска продолжали действовать разрозненно и неорганизованно. Резервы к ним своевременно не подошли, а союзники подтянули свежие силы и приобрели численное превосходство. Ни мужество, ни самоотверженность русских солдат, вызывавшие удивление в стане противника, не смогли заменить надлежащего управления войсками. После нескольких неудачных атак отряды отошли на исходные позиции, потеряв около 8 тысяч человек. Погиб и представитель императора генерал Вревский. Потери союзников были менее двух тысяч человек. Так удручающе закончилось это сражение, которое окрестили "бойней". Об этом сражении участник обороны Севастополя Л. Н. Толстой написал стихи, переложенные в песню: "Как четвертого числа нас нелегкая несла ..."

На следующий день — 5 августа 1855 г. — союзники начали пятую бомбардировку Севастополя. Наиболее сильный огонь был сосредоточен на укреплениях Корабельной стороны и левом фасе четвертого бастиона. К полудню только третий бастион успешно боролся с батареями англичан и продолжали отвечать противнику орудия с первого бастиона и батареи №107 (Парижской).

За первый день бомбардировки защитники крепости потеряли убитыми и ранеными около тысячи человек.

6 августа продолжался интенсивный обстрел укрепленных позиций и города. Артиллерия третьего отделения подавила английские осадные батареи и несколько облегчила положение на Малаховом кургане, который почти безнаказанно разрушали французские орудия. Сильно пострадали от бомбардировки строения в городе. Одна из бомб разорвалась на паперти Михайловского собора, где отпевали погибших накануне офицеров. Пришлось перенести богослужение в одно из помещений на Николаевской батарее. Ночью под обстрелом восстанавливали укрепления и вели огонь по работам противника на подступах. Через день бомбардировка прекратилась. Под ее прикрытием французские войска приблизились своей параллелью ко второму бастиону на 35 саженей. И что было самым печальным — это явное превосходство осадной артиллерии над артиллерией, силами, вооружением русских батарей.