Севастопольский конвой
Шрифт:
Понятно, что заниматься сейчас большими спасательными работами в порту было некому и некогда, тем более что они тут же могли быть замечены румынской авиационной разведкой. В то же время стало очевидно, что пожар на судне потушили быстро, потому что один из матросских кубриков, капитанский мостик и кают-компания от огня почти не пострадали. Особенно важен был матросский кубрик – с его лежанками, матрацами и даже несколькими одеялами, то есть всем тем, что делало форт-судно вполне пригодным для проживания.
– Жаль, что уже завтра это беззащитное
– Штаб теперь явно не получится, – признал Жодин, – однако корректировочный пост будет отличным.
Пока они осматривали судно, краснофлотец Погодин подсоединил телефонный аппарат, который установил в расположенном по левому борту – со стороны моря, а значит, наиболее защищенном от пуль противника кубрике. И комбат тут же связался с начальником штаба майором Денщиковым.
– Немедленно подберите двух бойцов, умеющих обращаться с «сорокапяткой», а также двух пулеметчиков, способных разобраться с зенитным пулеметом, и перебросьте их на «Кара-Даг». Да, пусть обязательно захватят орудийный замок, десяток снарядов и четыре пулеметных колодки. Вопрос: как доставить их на судно, чтобы не отсырел порох?
– Только что мне сообщили, что батальонным плотникам удалось подремонтировать и спустить на воду старый рыбачий баркас. Парус сварганили из двух кусков парусины, весла есть. Словом, считаю, что боеприпасы следует переправлять на нем. Бойцы заверяют, что течи пока что нет, а ходу – на пятнадцать минут.
Ровно через час «погибельная команда» «Кара-Дага» пополнилась еще четырьмя бойцами и состояла теперь из девяти моряков. Таким образом, вырисовывался настоящий гарнизон форта.
– Предполагаю, что свою линию окопов противник оборудует по склону балки, расположенной в двухстах метрах восточнее судна, – объявил Гродов, собрав бойцов в кают-компании. – В любом случае, вы окажетесь на ничейной полосе. Поэтому ваша задача – продержаться как минимум сутки. Дальше – по ситуации. Днем – никаких передвижений по палубе. Каждому определиться со своим местом на судне и затаиться.
– Понятно, – поддержал комбата Жодин, – выявлять себя будем только в том случае, когда румыны попытаются высадиться на судно или когда пойдут в наступление.
– И еще приказ: артиллеристам и зенитчикам появляться у своих орудий, только когда нужно вести из них огонь. Во всех остальных случаях – действовать стрелковым оружием. Пока противник не приблизился, вся команда должна научиться действовать в зенитно-артиллерийском расчете, обеспечив полную взаимозаменяемость. Волощенко, вы – командир пулеметного расчета. Вторым номером у вас – юнга Юраш; объясните ему, что и как, обучите… Словом, задача ясна. Если вражеские самолеты не появятся, патроны зенитного пулемета израсходовать по сухопутным целям.
– Еще как израсходуем!
– Ефрейтор Малюта, помнится, еще на Румынском плацдарме вы входили в отделение снайперов.
– Потомственный
– В любом случае снайперская винтовка – ваша. В первую очередь, старайтесь ликвидировать командный состав противника.
– И всякого, кто станет излишне суетиться во время атаки, – дополнил его Малюта. – Впрочем, значительную часть попытаюсь перестрелять еще в окопах.
– Ты на растерзание батальона хотя бы пару вояк оставь, – иронично остепенил его Жодин.
– Предлагаю, – молвил Малюта, – первым должен вступить в бой снайпер.
– Пусть румыны поначалу думают, что только один этот вольный стрелок здесь и засел, – добавил Жодин. – Но запомни, – тут же пригрозил ефрейтору, – станешь зря патроны тратить, лишу не только снайперской винтовки, но и сухого пайка.
– Бессердечный ты человек, сержант.
– А нечего дармоедничать, харч солдатский изводить.
– Те, кого для тебя лично приберегу, сержант, будут помечены красным.
– Оттачивать остроумие будете без меня, – вмешался Гродов. – Особенно во время штурма судна, когда румыны пойдут на абордаж.
Поняв, что скучать эта компания не станет, комбат прекратил словесную пикировку и, взглянув сквозь треснувшее стекло иллюминатора на берег, на котором по-прежнему маялся его ординарец, продолжил:
– Васильков, командиром орудия назначаю вас. Федулин у вас вторым номером; на полную орудийную прислугу, увы, людей не хватает. Поскольку судно стоит с креном, вести огонь прямой наводкой будет трудно. Тем не менее каждый снаряд должен лечь с пользой для нас. Как, впрочем, и каждая очередь вашего ручного пулемета, сержант Жодин.
– Только бы эти хлопцы сунулись к нам, о тосте мы, как всегда, позаботимся.
6
…Антонеску прошелся взглядом по восстававшим в окне бронированного вагона руинам какой-то безвестной станции; по скорбным сельским пепелищам, разбросанным, вперемежку с соломенными крышами хат, посреди широкой, войной и солнцем выжженной долины…
Ему следовало бы осознавать, что и станция эта и натерпевшееся от боевых действий село – уже являются частью Великой Румынии. Однако ощущение породненности с этими краями в Антонеску так и не появилось ни разу за все время его пребывания в Транснистрии.
Конечно же, в свое время большинство генералов, в том числе и Чуперкэ, были недовольны тем, что их монарх Кароль II без какого-либо сопротивления уступил Советам обширные территории Бессарабии и Северной Буковины. Еще больший гнев вызвало покорное признание им вердикта Второго Венского арбитража, исходя из которого венграм досталась исконно румынская Северная Трансильвания. Стоит ли удивляться, что в то смутное время монархисты готовы были поддерживать генерала Антонеску, прощая ему и связь с разнузданной фашистской организацией «Железная гвардия», и его публичное недовольство правлением короля.