Север помнит
Шрифт:
Тормунд нахмурился.
– Не пойму, куда ты клонишь. Вы с братом сбежали от Станниса – ты говорила, вы его обманули, затрубили в лесу в рога, и все его люди туда побежали. Если хочешь получить ободранный труп своего брата, чтобы поцеловать на прощанье, можешь попробовать еще раз, но только твою задницу поджарят в честь их злобного бога, прежде чем ты сможешь сказать…
– Вот что. – У Аши словно комок застрял в горле. – Мы оба знаем, что в одиночку нам не выжить, и к Болтонам тоже не можем вернуться. Мы с Теоном были для Станниса ценными заложниками. Мы ему нужны. Если мы найдем его войско, может быть, он наконец согласится штурмовать Винтерфелл.
– С чего бы?
– Из-за меня. – Холод, который охватил Ашу, нельзя было растопить никаким огнем. – Если
– Если нас тут обнаружат, девочка, то захватят в плен, хотим мы того или нет.
– Знаю. – Аша понимала, что рычагов давления на Станниса у нее практически нет. Ей оставалось только питать безумную надежду, что Станнис Баратеон, лорд и мастер над законами, согласится на такую сделку. Если я пообещаю Станнису выполнить все, что он пожелает… что всецело предам себя его власти и не попытаюсь бежать, что стану леди Масси и рожу полдюжины светловолосых сыновей, которые будут так же глупо ухмыляться, как их отец. Сыновей, которые будут носить на груди оленя Баратеона и поклоняться Владыке Света.
Для железнорожденной, которая была капитаном на собственном корабле и убивала людей в битвах, в чьей крови была соль и чей бог вершит суд в подводном чертоге, которая спала с мужчинами по своему выбору и потом без угрызений совести пила лунный чай, такая судьба казалась Аше хуже смерти. И снова она подумала о Теоне – человеке без имени и личности, который был потерян для ее семьи с тех самых пор, как тощим девятилетним мальчишкой ступил на корабль вместе с Недом Старком, чтобы навсегда покинуть родной дом, и который теперь непоправимо искалечен Рамси Болтоном. Я должна это сделать.
Тормунд с любопытством разглядывал ее. Должно быть, он каким-то сверхъестественным образом прочитал ее мысли, потому что внезапно заговорил, напугав ее.
– Были времена, - сказал он, - когда я и представить не мог, что у меня будет что-то общее с воронами. Я знал, что они воры и обманщики, что душа у них черна, как их одежда, что они вырвут мне сердце и съедят на ужин. А потом случилась чудная вещь.
– Какая? – смутившись, спросила Аша.
– Повстречал я одну ворону, - хохотнул Тормунд. – Мирно повстречал, а не на другом конце меча. И я узнал, каков он есть, а он узнал, каков я есть. А потом настал день, когда невестка Манса-налетчика пришла ко мне от имени этой вороны и сказала, что он согласен дать нам проход через Стену, чтобы люди были в безопасности. Скажу я тебе, эта идея показалась мне тогда такой же дикой, как сейчас твоя. Вороны и одичалые, ты и Станнис Баратеон… это примерно одно и то же. Но в конце концов, девочка, есть только один выход.
Аша сморгнула.
– Ворона? Вы говорите о… Джоне Сноу? И что произошло?
– Убили его, - печально произнес Тормунд. Аша уже собралась сказать, что в таком случае смысл его рассказа теряется, но одичалый продолжил: - Не мои люди, а его. Ткнули его ножом прямо во дворе. Я пришел на юг, в Винтерфелл, не только ради себя, но и ради него. И не важно, со Станнисом или без него, я не приползу обратно, словно трусливый пес.
Аша молчала. Это чрезвычайно опасная игра, основанная на призрачной надежде, что Теон еще жив. Впрочем, если он мертв, ее ценность для Станниса возрастает вдесятеро. Она станет его последней возможностью доказать, что это он сверг власть Грейджоев, так что будет разумнее оставить ее в живых, чтобы потом предъявить миру, чем истратить ее жизнь ради ночного костра. И я не собираюсь возвращаться домой, чтобы изображать леди-жену Эрика Молотобойца. Аше вдруг пришло в голову, что, если она заключит союз со Станнисом путем вступления в брак с его верным рыцарем, король будет связан узами чести и поможет ей в ее борьбе за наследство. Да уж, ему придется помочь. Это приведет Железные острова под власть его короны, те самые Железные острова, которые когда-то восстали против его брата и породили опаснейшего врага в лице Эурона Вороньего Глаза. А когда все
Аша приняла решение.
– Тормунд, - сказала она. – Если ты поспишь несколько часов, может быть, мы выдвинемся, когда взойдет луна?
Одичалый покосился на небо.
– Судя по тому, что я могу разглядеть в этом навозе, луна уже восходит. А Торегг… - Его голос дрогнул при упоминании о сыне, но он откашлялся и продолжил: - Торегг говорил, что люди Баратеона рыщут в лесах вокруг Винтерфелла. Удивительно, что мы еще не набрели на них.
– Умным никогда не везет. – Аша встала сперва на колени, а потом попыталась подняться. Лодыжку тут же пронзила ослепляющая боль, и Тормунду пришлось подхватить ее. Что ж, это ободряет. Аша стиснула зубы. – Если это правда, то что тут удивляться.
Тормунд долго смотрел на нее, а потом вдруг подхватил под коленки и закинул себе на закорки. Она крепко вцепилась в него, словно малое дитя, а он утомленно побрел дальше в лес. Видимо, о сне придется на время забыть.
В лесу было темно, как в чернильнице, из-под облаков пробивался тонкий восходящий месяц. Они шли не меньше часа, когда заметили неподалеку колдовское огненное сияние – где-то горел факел. Послышались голоса, приглушенные ветром, и Аша поймала себя на том, что затаила дыхание. Это могли быть Фреи или еще хуже – Болтоны, и в этом случае уже не имеет значения, какие планы она себе напридумывала. Они просто…
– Стой!
Аша никогда в жизни так не радовалась при виде боевого топора. Даже двух боевых топоров из тяжелой темной стали, преградивших им путь, а держали их два низкорослых коренастых горца, закутанных в меха, которые сами были похожи на медведей. Аше вспомнилась Алисанна Мормонт – интересно, добралась ли она до Стены с леди Арьей? Эти двое были не из Мормонтов, а из Флинтов, Лиддлей или Вуллов. Станнис.
– Хар, - сказал Тормунд. – Что, холодная ночка, ребята?
Горцы с подозрением смотрели на них. Одежда Тормунда была не лучше, чем у них, и, положа руку на сердце, в безлунную ночь Аша вряд ли смогла бы различить, кто есть кто, но, похоже, они сразу поняли, что перед ними одичалый. Еще бы им не понять: они выросли далеко на севере, сражаясь с налетчиками, которые приходили к ним воровать припасы и женщин. Оба горца крепче сжали рукояти топоров, и тот, что стоял слева, прорычал:
– Все-таки решил присоединиться к нам?
– Я скорее себе ноги отрублю, - заявил Тормунд с похвальной, но неуместной честностью. – Это была не моя идея. Женщина все затеяла. Где король?
Горцы обменялись удивленными взглядами.
– Не твое дело. Что за женщина?
– Я, - прохрипела Аша из-за спины Тормунда. – Приведите сира Клейтона Саггса. Он подтвердит вам, что у меня действительно есть щель.
– Ты? – Левый чуть не выронил топор, а у правого отвалилась челюсть. – Грейджойская девка? Вот проклятье, ты ж сбежала от Станниса. Так чего ж ты тут делаешь?
– Могу и уйти, если хотите. Только не уйду. Где, мать вашу, король?
Воины снова переглянулись.
– Он в лагере в миле отсюда, - наконец сказал правый. – Мы отведем вас.
Аша никогда бы не подумала, что обрадуется известию о том, что Станнис находится поблизости, но она действительно была рада. Тормунд, на которого приглашение не распространялось, поставил ее на землю, и горцы тут же подхватили ее под руки. Они оба были ниже ее ростом, зато жилистые и сильные, и ее ноги волочились по земле, словно у сломанной куклы, пока они тащили ее через укрепленное кольцо палаток и дозорных постов. Похоже, войско поуменьшилось с того раза, как Аша в последний раз его видела, и она гадала, удалось ли Станнису одурачить Рамси. Короля не следовало недооценивать, это Аша уже поняла. После того как она увидела, как Арнольф Карстарк превратился в двойника Станниса, она уверилась, что притязаниям Баратеона придает веса нечто потустороннее. Он зашел так далеко не только благодаря своей стойкости и тупоголовому упрямству. Легко не обращать внимания на лживые слухи, пока они остаются всего лишь слухами.