Север помнит
Шрифт:
Уиллас хорошо понимал, что как жених он не так привлекателен, как его младшие братья, хотя Гарлан уже был женат, а Лорас не имел интереса к женитьбе. Ему досталась толика красоты Тиреллов – каштановые кудри и карие, отливающие золотом глаза, - но он был вдвое старше Сансы, да к тому же калека, а его репутация мягкого, благочестивого, скучного дурака отпугивала людей, которые в ином случае из кожи бы вон лезли, лишь бы отдать своих дочерей в жены наследнику самого богатого, владетельного и могущественного дома на Юге. Уиллас в свои тридцать лет все еще оставался холостым, и это давало почву для гнусных слухов о том, что он разделяет те же предосудительные сексуальные предпочтения, что и его брат. Но главная причина - его бабушка, которая заявила ему, что не потерпит, чтобы его охомутала
Поэтому Уиллас позволил себе мечтать о том, что Санса могла бы дать ему и что он мог бы дать ей. Нельзя сказать, что он менее галантен, чем Гарлан, или менее доблестен, чем Лорас, самая туманная звезда в блистательном созвездии Тиреллов. Когда они с Сансой поженятся, думал Уиллас, возможно, им удастся вернуть немного сказочного волшебства, которое они оба давно утратили. Он покажет ей шелка, песни и роскошь Хайгардена; ей наверняка понравится. Он никогда не обидит ее – говорят, бедняжка столько вынесла от Джоффри. Уиллас уже питал к ней расположение, узнав, что у нее доброе сердце, – нынче это редкий дар. Я буду любить ее, а она родит мне сыновей и дочерей. Может, это всего лишь романтические грезы, в то время как настоящий мир жесток, но Уиллас не стыдился мечтать. Он рожден знатным и богатым, а это значит, что у него есть время и деньги на то, чтобы быть романтичным. А если учесть, что потом пошли разговоры о его женитьбе на проклятой Серсее Ланнистер, то по сравнению с ней Санса Старк представлялась гораздо более желанной невестой.
Увы, теперь Санса стала еще одной из потерь, постигших его семью за последние гибельные дни. Чем выше забираться, тем больнее падать. «Вырастая - крепнем», - вот девиз дома Тиреллов, но с каждым днем Уиллас все чаще задавался вопросом, сколько еще им удастся протянуть, ведь их подсекли под самый корень.
Он бесцельно блуждал по крытой галерее, опираясь на костыль. Сегодня он шел медленнее, чем обычно, оглядывая окутанный туманом сад. По просьбе Уилласа отец велел сделать для него кресло на колесах (Уиллас не сказал лорду Мейсу, что эту идею подсказал Оберин Мартелл, с которым он состоял в переписке; Красный Змей как-то упомянул, что его брат Доран использует подобное приспособление), но он быстро невзлюбил это кресло из-за того, как на него все таращились, когда он выезжал в нем. К тому же в нынешние мрачные дни нужно демонстрировать силу, насколько это возможно, даже если речь идет о калеке и старушке.
Кстати, о старушке. Уиллас с радостью ушел бы с ледяного дождя и вернулся в теплый кабинет, но даже он был сыт по горло обществом своей бабушки. Вынужденная наблюдать со стороны, как ее семья и ее планы вот-вот канут в небытие, Королева Шипов стала еще более колючей, чем обычно, и в последнее время, раз уж больше никто не попадался ей под руку, она приобрела привычку колоть своими шипами Уилласа. Леди Алерия и леди Леонетта уехали в Ясноводный Чертог; крепость приходилось защищать от попыток Флорентов отбить ее обратно, но тем не менее Уиллас готов был им позавидовать.
Снаружи хлестал дождь со снегом. Уиллас стоял в конце галереи, смотрел на сводчатые окна библиотеки, в которых мерцал свет, и, как всегда, боролся с искушением. Дом Тиреллов владел богатым собранием книг, редких рукописей, трактатов, кодексов, рыцарских романов и историй, песен, сказок и саг, насчитывающим десятки тысяч названий, и хотя Уиллас в течение многих лет после несчастного случая не покидал Хайгарден, он прочитал лишь малую часть библиотеки. Он широко улыбнулся при мысли о том, чтобы сбежать из негостеприимного мира и углубиться в пыльные страницы. Может, стоит почитать трактат о том, как Молодой Дракон завоевал Дорн, эта книга была его любимой; ему определенно не хотелось тратить время на то, чтобы продираться через заумные правовые заключения давно почивших мейстеров. Они не помогут его семье
– Милорд?
Уиллас удивленно обернулся, едва не потеряв равновесие на скользких плитах, и был вынужден схватиться за колонну, чтобы не упасть. В дальнем конце галереи, всем видом выражая готовность ринуться на помощь, если его лорд вдруг грохнется на задницу, стоял один из телохранителей его бабушки – Левый или Правый; Уиллас не различал их, так же как и сама старая леди Тирелл. Кто бы это ни был, стражник с извиняющимся видом моргнул и сказал:
– М’лорд, простите, что беспокою, но вас ждут в покоях леди Оленны. Прилетел ворон и прибыл гость.
Уиллас застонал про себя, еле сдержавшись, чтобы не сказать что-нибудь недоброжелательное: он всего пару часов назад сбежал от нее, и теперь должен вернуться обратно? Однако тот факт, что наконец появились новости, с лихвой перевесил все мелочные сожаления.
– Вести от моего лорда-отца?
На обыкновенно невозмутимом лице Левого появилось странное выражение.
– Нет, милорд. Как я и сказал, это дело чрезвычайной важности. Мне послать за вашим креслом?
– Не стоит, - ответил Уиллас. – Дольше выйдет. Не будете ли вы так добры?
Правый снова моргнул, но услужливо закинул Уилласа на закорки, словно ребенка, хотя Уиллас был высоким, как и остальные его братья, изящным и стройным; в нем не было грузности лорда Мейса или грубой силы Гарлана. Держась за Левого, который поспешно вышагивал по коридорам, Уиллас чувствовал, что у него в животе словно разверзается дыра. Маргери. Наверное, это про Маргери. Суд Веры вынес решение и приговорил ее к смерти. Уиллас знал, что ни отец, ни кто-либо из его семьи не имел отношения ни к казням Вестерлингов и леди Рослин Талли, ни к убийству Великого мейстера Пицеля, сира Кивана и лорда Тайвина. Но было уже поздно ссылаться на непричастность или невиновность. Лорд Мейс – десница доверчивого мальчика-короля, а учитывая, что королева Серсея опозорена и содержится под арестом, влияние Тиреллов при дворе практически безгранично. Мы угодили в собственные сети.
Погруженный в мрачные мысли, Уиллас испытал облегчение, когда Правый пригнулся под золоченой аркой и вошел в залитые светом покои его бабушки, которая царственно восседала в кресле с высокой спинкой. Она критическим взором оглядела Уилласа, сидящего на спине Правого, – да, это был Правый, потому что Левый неподвижно стоял у входа, выпятив квадратную челюсть, - и произнесла:
– Что-то вы долго.
Уиллас ждал, что она так скажет, поэтому не стал попусту тратить время, убеждая леди Оленну, что он явился так быстро, как только мог. Вместо этого он жестом указал Правому опустить его в кресло, стоящее напротив бабушкиного. Стражник так и сделал, а потом занял свое место у двери рядом с братом. Убедившись, что теперь их безопасности ничто не угрожает, Уиллас с тревогой взглянул на бабушку и сказал:
– Что? Что это? Это не?..
– Нет, это не Вера, нет. – Леди Оленна сжимала в морщинистых руках маленький свиток пергамента. – Гораздо хуже. Это Таргариен.
На мгновение Уилласу показалось, что он ослышался:
– Что?
– Не чтокай мне тут, Уиллас Тирелл, ты становишься похож на ученого ворона. Вороны вообще омерзительные птицы, а говорящие – еще хуже, так что уж и не знаю, что может раздражать меня больше. Разве что вот это. – Королева Шипов взмахнула пергаментом у него перед носом. – Послание от Эйегона Таргариена, шестого носителя своего имени, всем великим домам Вестероса. Он тут торжественно объявляет, что вернулся, дабы заполучить свою корону, и приглашает все упомянутые дома присоединить свои знамена к походу на Королевскую Гавань. Ежели кто рассылает послания всем великим домам Вестероса – жди беды. Сначала Станнис со своим жалким лепетом про кровосмешение, а теперь вот еще один синеглазый болван, который заявился, когда его не ждали, и собрался нами командовать. Ты знаешь, что стая ворон может заклевать человека до смерти? Ну конечно, знаешь. С открытым ртом ты выглядишь гораздо глупее, чем есть на самом деле. Это еще одна причина, по которой я терпеть не могу ворон, не только из-за их болтовни.