Север
Шрифт:
Однако, перебравшись через стену вслед за Туру, он убедился, что мэр свое обещание выполнил. К Нанасу вернулось сомнение насчет правдивости Игната. Возможно, парень все-таки оговорил своего отца? Может, он вообще рехнулся от страха — недаром же хохотал, как сумасшедший, а порой нес откровенную чушь…
Впрочем, сейчас нужно было думать не об этом. С помощью Туру Нанас распахнул ворота и невольно напрягся, ожидая звуков выстрелов и летящих в него пуль. Нет, впереди было пусто. Саам шагнул внутрь периметра и огляделся. Никого. И очень-очень тихо вокруг. На душе стало тревожно. Юноша попытался понять, что же ему не нравится здесь, — и не мог. Вроде бы все в порядке, как они и договаривались с мэром: замки
Нанас все еще раздумывал, застыв в нерешительности, а Туру уже подал сигнал своим, и отряд варваров, миновав ворота, собрался подле него на территории южного сектора.
— Иди, — почувствовав себя героем-победителем, скомандовал Туру, — зови Шеку.
— Надо проверить все, — мотнул головой юноша, тревога которого так и не прошла, становясь с каждой минутой только сильней.
— Иди! — замахнулся на него дротиком дикарь.
— Ладно, ладно, пойду, — досадливо поморщился Нанас. — Ты тоже иди, проверь там и там, — показал он на теплицу и на здание ближайшей свинофермы.
Усмехнувшись, Туру не двинулся с места, лишь опять замахнулся дротиком.
Сплюнув, Нанас повернулся и пошел к воротам. Остановившись возле них, он оглянулся. Благоразумие в Туру все же взяло верх над гордыней — тот отправил по одному воину к теплице и свиноферме. Ферма была ближе, и дикарь как раз открывал ее двери. Распахнул — и тут же упал. А из дверного проема посыпались наружу охранники. За зданием тоже прятались люди. Теперь они выбегали оттуда, на ходу стреляя из автоматов и арбалетов. Дикарь, что направлялся к теплице, повернул назад, но тут раскрылись двери, до которых он не успел дойти, и оттуда также побежали охранники, тотчас затоптав вражеского воина.
Охранников было много, очень много. По прикидкам Нанаса, сюда была стянута и немалая часть оборонявших центральный сектор. «Эх, — мелькнула у него мысль, — если бы догадаться… Вот бы сейчас Шеке с основными силами атаковать там!..»
Эта мысль, дойдя до сознания, напугала и отрезвила его. Только сейчас юноша понял, что все еще стоит в проеме ворот, а вокруг него слышится свист пуль и арбалетных болтов.
Окончательно же он очухался, когда кто-то из охранников выкрикнул:
— Вот он, предатель, возле ворот! Убьем гада! Не дадим уйти!
Юноша невольно оглянулся, но уже в следующее мгновение понял, что это кричали о нем. И тогда он, вжав голову в плечи, ринулся за ворота. Сзади раздались выстрелы. Одна из пуль чиркнула по рукаву куртки, другая вжикнула возле самого уха. Но он все-таки успел отскочить за стену, прежде чем целый рой пуль и болтов с жужжанием вырвался из проема ворот.
«Надо предупредить Шеку!» — хлестнула Нанаса новая мысль. Он уже не стал ни пугаться ее, ни разбираться в ее природе. Да и зачем? Пути назад, в город, для него все равно не было. Саам помчался к ближним деревьям, но вдруг увидел, как из-за них выкатилась темная волна… Нет, настоящий человеческий океан, безбрежный и бурлящий!
Значит, Шека все-таки поверила ему, привела племя к периметру? Но зачем она теперь-то решила атаковать?!.. Туру и его крохотному отряду все равно уже ничем не помочь, а результат предстоящей схватки может оказаться вовсе не в пользу варваров… Или горячей, привыкшей к действию Шеке настолько уже надоела эта тягомотная осада, что она решила атаковать, невзирая ни на что? Наверное, так. Возможно поняв еще ночью, что Нанас ее обманул и что за стенами периметра будет ждать засада, она даже обрадовалась и стала готовиться к бою.
Но что теперь делать ему? Он оказался меж двух огней. Чужие
И все-таки ноги продолжали нести юношу к лесу. Рядом снова пропела стрела, но теперь уже со стороны варваров.
— Не стрелять! — услышал он донесшийся издалека знакомый голос. — Эй ампуа! [16] Его нельзя!
Толпа дикарей надвигалась прямо на него. Нанас опустился в снег в ожидании скорой смерти. Внезапно стало очень хорошо и спокойно — так, словно он подошел к родному дому и вот-вот переступит его порог. Вот только никакого дома у него не было. И теперь уже вряд ли будет.
16
Эй ампуа (ei ampua) — не стрелять (фин.)
Между тем первые ряды варваров уже поравнялись с ним. Парень непроизвольно зажмурился, но тут же распахнул глаза, решив встретить смерть лицом к лицу, как подобает мужчине. Он даже попытался встать, но предательски задрожавшие ноги не удержали его. И пока Нанас, надеясь справиться с ними, барахтался в снегу, дикари, обогнув его, словно мешающий камень, уже подбегали к воротам периметра.
Ноги все еще продолжали дрожать, но все же саам смог подняться. Теперь он остался совсем один, никому не нужный, и даже дикари побрезговали убить его. То есть, конечно, не совсем так, ведь это Шека приказала не трогать его. Но это говорило лишь о том, что им побрезговала сама предводительница варваров. Надо же, какая честь!
Горько усмехаясь, Нанас побрел к лесу. Ему было все равно, куда идти, но лес стоял перед ним — к нему и повели подгибающиеся ноги.
Он был измочален и морально раздавлен. Теперь для него были отрезаны оба пути: и к варварам, и к жителям Полярных Зорь. Для тех и для других он — предатель, достойный лишь смерти. Хуже всего, что так наверняка думает и Надя, ведь, обманув его в главном, градоначальник вряд ли рассказал девушке о его задании!..
Какими бы подлыми ни казались Нанасу действия мэра, теперь он, по крайней мере, понимал их коварную суть. Они были обусловлены не заботой о живущих в осажденном городе людях, а только лишь личной выгодой. Сафонов определенно надеялся, что, поверив Нанасу, Шека нападет на южный периметр всеми — или хотя бы основными — силами и возглавит отряд сама. А за периметром дикарей поджидала многочисленная засада, которую он убедил организовать Ярчука. Мэр явно надеялся если не разделаться с варварами полностью, то хотя бы хорошенько их «пощипать» и, желательно, взять в плен саму Шеку или кого-то из ее ближнего окружения. Тогда бы он смог попытаться выторговать у дикарей своего сына. Нанаса же Сафонов подставлял совершенно сознательно и «списал» его заранее — доверчивый саам, посвященный в планы «торговли» с варварами, был для него не нужен и даже опасен.
Но так Сафонов мог рассуждать лишь до тех пор, пока его сына не четвертовали, — возможно, у него на глазах. Теперь отчаявшимся мэром руководила одна только месть, а уж о каком-то там бесполезном дикаре, посланном им на смерть, он наверняка и думать-то забыл!
Но что же теперь делать этому самому дикарю?..
Нанас остановился. Вокруг него молчаливо стоял заснеженный лес. Юноше вдруг показалось, что даже он не хочет принимать беглеца под свой кров. Впрочем, он и сам не собирался пока искать спасения в лесу. Во всяком случае, в этом лесу, где за каждым кустом, за каждым деревом его могла поджидать опасность. Нужно было убираться как можно дальше. И желательно — побыстрее. Эх, как жаль, что у него нет снегохода!..