Северка
Шрифт:
Никто не удивился. Значит, отдел знает, на чем-то он прокололся. Я ничего расспрашивать не стал, но запомнил это. А когда Лева попросился со мной в банк, подумал, вряд ли он сможет мне навредить.
Мама знает про Леву, только то, что он из моего бывшего отдела, что пошел со мной в банк. Вдруг она начала расхваливать его: 'Ах, какой хороший человек, чуткий'. И так каждый день, как невесту хвалит.
Что же остается? Если контора, где я служил, занимается представительствами по приему иностранцев по всей России, значит, со мной работают провокаторы не районного и не городского уровня. Где искать поддержку? Кто мне поверит? Как только начну рассказывать
'приключения', сначала выясниться, что в 93 году во время драки у меня было сотрясение мозга. Что и требовалось доказать.
Маме я не верю и отцу тоже. Мало того, я склонен думать, что похороны Няни – были фарсом. Началось с того, что Татьяна Николаевна пришла в нашу комнату, села посередине и стала жаловаться, что некому лететь на Дальний Восток. Что это значит? Три, четыре недели будут кормить, водить на рыбалку, в баню и сауну, в рестораны. Все перемещения между гостиницей и представительством, ресторанами и сауной на иномарке, между городами на самолетах. Ничего сложного делать не придется. На работе при этом идет оклад. И, наконец, Тихий океан, это не Черное море. Самолет в Южно-Сахалинск стоит два оклада инженера на ЗИЛе. Все в комнате молчат, и тогда я согласился. Дней через десять Няня сильно обожглась и попала в больницу. Еще через два дня Татьяна Николаевна остановила меня в коридоре и стала рассказывать, как своей подружке, что купила газовую плиту с автоматическим включением.
Прощались с Няней в крематории. Когда я целовал ее в лоб, кто-то из присутствующих сказал: – Совсем не похожа. Нет, не похожа.
Больше половины из присутствующих я вижу впервые.
Через несколько недель я получил урну с ее прахом и привез на кладбище тетю Валю с мужем Васей и маму на частнике. В конторе мы предъявили документ и тетю Валю, на которую была оформлена могила, и заплатили за рытье ямки. Я пошел раньше всех, чтобы застать могильщика. Он уже вырыл ямку и сидел. Урна у меня. Через полчаса я отпустил его и стал беспокоиться. Ведь я дошел от конторы за пять минут. Полчаса им хватило бы. А прошло уже полтора. Вот они. Как кстати, кто-то бросил в пределах нашей ограды детский савочек. Дед, когда я зарывал урну, сел спиной к нам на скамейку у соседней могилы. Это удивительно для человека старых правил. Я подумал, что и тянули они эти полтора часа, чтобы придти уже к зарытой ямке.
Съездил в Кузьминки. К отцу не заходил, его пенсию передал соседке. Заехал на кладбище, пришел на могилу. Вытащил металлическую табличку с няниной фамилией, которую когда-то установил и отбросил ее в общую кучу со старыми синтетическими цветами и другим хламом.
На плите с фамилией моей бабушки и дяди написал гадкое слово.
Я решил уехать, купив турпутевку в США. Срок и тип гостиницы для меня не важен. В первый же день зайду в ближайший полицейский участок и попрошу убежища. Денег у меня около тысячи долларов.
Турпутевка стоит тысячи две. Маме сказал, что хотел бы разменять квартиру. Нашли риэлтершу. Маме – однокомнатная в Бутово, мне двадцать тысяч на руки.
Сниму квартиру на пару месяцев. Возьму с собой самое необходимое.
Нужно побеспокоиться о книгах и цветах. Дал несколько объявлений.
Всех названий книг в объявлении не перечислишь, и поэтому я решил привлечь покупателя полными собраниями сочинений. А когда придет, отдать ему все, что захочет. Цену поставил ниже на треть, чем предлагают другие. Совсем бесплатно предлагать боялся – можно отпугнуть.
Полными собраниями у меня Чехов, Шекспир, Мольер.
Молчание. Дал еще объявления: продаю русскую и зарубежную классику, отдаю бесплатно, продаю иллюстрированные альбомы городов
Сибири и Дальнего Востока. На объявления позвонили три – четыре человека. В общем, не получилось. Нужно просто отдать книги в школу или библиотеку. Взял отпечатанный список и поехал в Ленинку. У служебного входа впервые стоит милиционер. Попросил, чтобы ко мне вышел кто-нибудь из персонала. Вышла тетенька. Сказал, что уезжаю из страны и хочу оставить свои книги библиотеке. Если нужно, сам могу обеспечить транспорт или заплатить за перевозку. Она ничего не сказала и ушла со списком. Вернулась: – Мы не можем взять, нужно, чтобы в списке были указаны годы издания, перепечатайте.
Зашел в Ленинку с входа для читателей. Предложил книги сотруднице, сидящей за столиком – все бесплатно, моя доставка, показал список.
Нет, не нужно. В первом читальном зале сидят гуманитарии, может здесь получится. Вижу, сидит одинокая девушка. Подсел, разговорились. Предложил ей – нет. И так и сяк – все равно нет. Я как-то не учел, что девушка может быть из общежития, как в том фильме, о каких книгах может быть речь.
У раздевалки книжный магазинчик. Продавец – интеллигент с бородкой. И ему не нужно. Показываю список, люди читают и отходят.
Отдаю книги бесплатно, плачу за доставку. Вы сами наймете машину, так, что я даже не узнаю вашего адреса. Одна тетенька взяла список.
Обещала позвонить. Прошло дней пять, тихо. Сейчас понимаю, что нужно было больше опросить сотрудников библиотеки. И заставить ту, что вначале подошла ко мне предъявить документы. А сотрудников можно найти в общей столовой или в кабинетах. Жаль.
Время идет, нужно освобождать квартиру. Может быть школе предложить? Отбросил эту мысль. Созвонюсь, привезу книги, а мне скажут – в списке нет года издания, не пойдет или еще что-то придумают. В Ленинке не взяли. Вероятнее всего, стукачи и здесь меня заблокируют. По объявлениям никто не звонит, та, что взяла список не звонит. Или случайно не везет?
Осталось два дня. Стал выносить стопки книг на помойку. Носил двумя пакетами и сбрасывал в пустой контейнер. После нескольких моих заходов у помойки появились два человека в униформе с хмурыми лицами и вылили в контейнер несколько котлов кашеобразной массы розового цвета. Какая-то пенсионерка проходила и заинтересовалась книгами.
– Вам интересно? У меня есть полный Чехов и Шекспир. Хотите, я донесу Вам до дома. Пенсионерка живет у второй Фрунзенской, в доме с милицией. Донес пакеты до ее квартиры и выложил книги в коридоре.
Договорились, что сейчас занесу ей Чехова и Шекспира. Когда подошел к ее подъезду, понял, что номер ее квартиры не знаю. Дверь в подъезд на коде. Домофон есть, но он мне не поможет. Постоял минут двадцать.
Должна же она сообразить. Никто не выходит. Вернулся на помойку и выбросил пакеты с Чеховым и Шекспиром. Еще одна стукачка, подумал я.
На дне пакета увидел связку ключей. Это ее ключи, как они оказались здесь? Выбросил их туда же. Пенсионерка, наверное, искала ключи и поэтому не вышла, как мы договаривались. Но эта мысль не пришла тогда мне в голову. Я уже привык, что мне что-то подбрасывают или крадут.