Северная корона. Против ветра
Шрифт:
Родная консерватория ликовала, да и сама Марта пребывала в эйфории. Во-первых, для культурной жизни города фестиваль станет воистину грандиозным событием, во-вторых, на нем выступят самые талантливые ученики консерватории, в том числе Марта, а в-третьих, на «Штрихи» приедет Феликс – ее друг из Лондона. Они часто переписывались и много обсуждали искусство, то и дело сходясь во вкусах.
Удачному шансу встретиться пианист был рад не меньше, чем сама Марта. Он с радостью сообщал в голосовых, что очень хочет увидеть ее вновь. И не только увидеть, но и послушать ее игру. А еще лучше – сыграть вместе с ней. Марта думала, что она нравится Феликсу и что он нравится ей.
Феликс казался Марте идеальным вариантом. И понимали они друг друга с полуслова, с полустрочки, с полуноты… Так какого же черта у нее из головы не выходит тот, кто музыку совсем не ценит? Слушает, но не слышит. Почему она влюбилась в такого приземленного человека, как Дионов? Ведь для него деньги гораздо важнее музыки. И чувствовать он не умеет. Черствый сухарь.
И такой запретный. Жених сестры.
Как это вышло? Почему их миры соприкоснулись?
У Марты не было ответов на эти вопросы. Да и искать их она не хотела – слишком устала от своей болезненной неправильной любви. Марта просто ждала прилета Феликса, искренне надеясь, что при личной встрече в ее сердце разгорится жар. А у Александра есть Ника. И точка.
Накануне фестиваля Марте позвонили из консерватории и пригласили в группу, которая встретит гостей фестиваля. Среди гостей был и Феликс. Разумеется, Марта согласилась! Затем с ней связался глава группы встречающих – ее преподаватель и дирижер студенческого оркестра младшекурсников Иван Савельевич. Пребывая в неимоверно хорошем расположении духа, он сообщил, во сколько и где встречающие должны собраться, чтобы приехать в аэропорт. А встретят они не только Феликса, но и еще нескольких человек.
– А почему именно я буду в группе встречающих? – спросила Марта в конце разговора.
– Ты же одна из лучших студенток, на тебя можно рассчитывать, – скупо обронил Иван Савельевич. – Не тромбониста-бездарника Иванова нам посылать встречать самых важных гостей, а, Карлова?
– Наверное, вы правы, – улыбнулась Марта.
– Я всегда прав, – самодовольно заявил преподаватель. – К тому же ты в городе, а многие разъехались. Что ж, тогда встречаемся завтра у стен нашей альма-матер.
И повесил трубку.
Раньше Марта думала, что Иван Савельевич ее не любит и хочет, чтобы она умерла в обнимку со скрипкой прямо на репетиции. А потом поняла: он не любит всех студентов. Вернее, такое впечатление он только производил, потому что характер у него был взрывным, а терпения ему не хватало. С тех, кого Иван Савельевич считал по-настоящему талантливыми, он сдирал по три шкуры, заставлял репетировать до посинения и ругал даже за самые маленькие недочеты. Однако именно эти ребята постепенно завоевывали популярность и выигрывали на международных конкурсах. Правда, в конце семестра многие начали поговаривать, что Марта Карлова стала его любимицей – поэтому и получила место первой скрипки в оркестре младшекурсников. И строили теории, почему так произошло. Некоторые теории были весьма отвратительными, впрочем, Марта научилась абстрагироваться от сплетен и шепотков за спиной. Мир музыки порой был жестоким.
К консерватории Марта приехала рано утром, вместе с остальными встречающими, которых возглавлял преподаватель по истории
Марта точно знала, что она будет сопровождать Феликса – уговорила Ивана Савельевича, и тот пошел ей навстречу. Самому Феликсу она ничего не сказала, решив сделать сюрприз. Вот он удивится, когда увидит ее в аэропорту! Когда Марта в последний раз связывалась с другом, тот написал ей, что с нетерпением ждет встречи, которая состоится уже совсем скоро! Однако ее личную бочку с медом подпортила ложка дегтя: в одной машине с Мартой ехала Юля Крестова – второй сопровождающий. Выглядела она так, словно поехала на рок-концерт: толстовка, джинсы с драными коленками, цепь на ремне. На пальцах – куча колец, вокруг запястий вились кожаные браслеты. Независимая, дерзкая и решительная. Марта же выглядела иначе – нарядно и нежно. Надела синее приталенное платье с тонким черным ремешком. Волосы собрала в высокий хвост, а последним штрихом стали босоножки на высоких каблуках.
Марта посматривала на сестру косо, с недовольством, однако та была настроена дружелюбно и даже предложила ей шоколадный батончик с орехами. Марта хоть и не успела позавтракать, отказалась, и Юля сама съела оба батончика, громко шелестя обертками, что раздражало Марту.
– У кого-то что-то сегодня слипнется, – пропела Карлова, которая на самом деле очень хотела есть.
– Ведешь себя как ребенок, – заметила Юля.
– Веду себя так, как хочу. Или у тебя с этим какие-то проблемы? – подняла бровь Марта.
– Тебе не кажется, что в тебе очень много гордости? – спросила сестра, глядя на Марту в упор. Она часто говорила то, что думала.
– Главное, чтобы не глупости, как в некоторых, – с достоинством ответила Марта.
– Нет, главное, чтобы это не сочеталось в одном человеке, – хмыкнула Юля.
– Ты на что намекаешь? На то, что я тупая? – вскипела Марта.
Крестова ужасно ее бесила!
– Это твои домыслы. Кстати. – Юля внимательно посмотрела на Марту. – Отец был бы рад увидеть тебя у нас в гостях на свой день рождения.
Марта повела плечиком. Ага, рад, как же. Он был рад ее бросить ради другой дочери много лет назад. Вот чему он был действительно рад. А она ему не нужна. Отец лишь делает вид, что хочет общаться, потому что боится уронить себя в глазах друзей и коллег.
– Думаю, твоя мать не будет в восторге. – Ответ Марты прозвучал резко.
– Моя мать нормально относится к тебе.
– Да уж, нормально.
Марта вспомнила вторую жену отца, ту, ради которой он оставил их с матерью. Она была красивой, холодной и надменной. На Марту производила отталкивающее впечатление эта женщина с холеным стервозным лицом, обрамленным черными волосами. София Николаевна была ровесницей ее матери, но выглядела лет на десять моложе – тонкая, изящная, почти без морщин. Мама Марты проигрывала ей. Она хоть и была привлекательной женщиной, но выглядела на свои сорок и не умела подавать себя так, как мать Юли. Будто королева. Марта не любила Софию Николаевну еще больше, чем Юлю, и знала, что та тоже не питает к ней светлых чувств.