Северная Ведьма

Иванова Анастасия

Черников оглядел слушателей: все молчали, с интересом уставившись на него.

– Я позволю себе немного углубиться в историю, чтобы моя мысль была понятнее, – продолжил ученый. – В славянской мифологии христианского периода колдуньи и ведьмы, а также умершие неестественной смертью люди, которые потом могли превратиться в русалок, упырей и так далее, – существа, связанные с нечистой силой, бесами, имеющими черты древних языческих божеств. Преимущественно негативную характеристику искусителей и вредителей они приобрели благодаря христианской пропаганде, проповедникам, которым хотелось истребить любое упоминание о старых, языческих богах славян. В дохристианскую пору многие из этих божеств были или помощниками людей, или олицетворением природныхсил, или высшей справедливости,

а часто – всего этого вместе. И служители языческих культов, не являясь христианами, не подпадали под христианскую трактовку их функций и, соответственно, не могли нести христианское наказание, и загробный мир у них разный. Примерно так же, как граждане разных стран подчиняются разным законам. И вот тут возникает очень важный вопрос, когда жили наши влюбленные. Я думаю, что жили они приблизительно во время крещения Руси, когда христианство только устанавливалось, и многие люди, особенно здесь, на Севере, на территории Новгородской республики, долго сопротивлявшейся православному Киеву, оставались истинными, некрещеными язычниками. Болотная Хозяйка при жизни была именно такой. А поскольку она обладала некоторыми магическими способностями, вероятно, еще и являлась служительницей культа какой-нибудь языческой богини.Далее: наши герои умерли неестественной смертью, и, вероятно, остались на болоте потому, что над ними никто не осмелился провести погребальный обряд. За всю свою жизнь я не встречал мифологии, где не было бы погребальных обрядов, и могу сделать вывод, что для любой человеческой общины, или племени, или народа проводить душу умершего в мир иной – чрезвычайно важная задача, без которой дух покойного не сможет покинуть мир живых, хотя сам уже живым не является. А быть мертвым среди живых – противоестественно, не так ли? Как мы знаем из дневника священника, после того, как он отслужил сорокоуст, христианский обряд проводов души умерших, жених нашей Болотной Хозяйки покинул этот мир навсегда. Почему же не ушла за ним и сама Хозяйка? Да потому, что она язычница. Исорокоуст, как обряд проводов души покойного, ей не подходит. Оговорюсь, что это всего лишь моя догадка.

– А может быть, ей не нужно в иной мир? – подал голос из своего угла Толстый. – Может, она на болоте остаться хочет?

– Зачем ей наш мир и болото, если единственное ее желание – быть со своим женихом? – резонно возразил Черников. – Насколько я понимаю, Ковалевку она уничтожила из-за того, что их разлучили. И Андрей рассказывал, что Ведьма говорила «за ним», верно? – повернулся он к Климову.Тот кивнул. Иван Николаевич продолжил: – Мне кажется, это самый логичный вывод из всего, что я знаю из легенды и ваших рассказов.

– Я же говорила, дедушка все знает! – восхищенно крикнула Ира. – Он самый умный и добрый. Самый лучший!

Черников улыбнулся девочке своей широкой, в усы, дед-морозовской улыбкой.

– Мда, стройная теория, черт бы меня побрал, – сказал Толстый.

– Стройная, – согласился и Климов. – Но все же ваша логическая цепочка построена на слишком большом количестве умозрительных допущений, например, что Ведьма была язычницей, а ее жених – христианином, что мир мертвых для людей разных вероисповеданий разный, и, наконец, Ведьме нужен именно погребальный языческий обряд, а не что-то иное.

– Увы, вы правы, – согласился Черников. – Я рассуждаю, опираясь на собственные мысли и догадки, а не на факты. Но точно установить, прав я или нет, сейчас не представляется возможным. То, что Ведьма, или как у нас ее называют, Болотная Хозяйка, существует – установленный факт. И собрала вас всех вместе именно она – это, я надеюсь, тоже не вызывает сомнений. Остальное, как ни крути, приходится домысливать.Знаете, в медицине есть такое понятие: диагностическое лечение. Когда не удается достоверно поставить диагноз, иногда врачи прибегают к пробной терапии по схеме лечения похожей известной болезни. Если терапия эффективна и больной выздоровел – значит, догадка была верна. Может быть, попробовать, так сказать, пробно полечить?

– А у вас есть какие-то конкретные предложения? – спросил Климов.

– Мне тоже кажется ваша версия несколько надуманной, – с сомнением

сказала Таисия.

– Слушайте, у нас все равно нет другого выхода, – подал голос Толстый. – У Ивана Николаевича есть хоть какая-то версия, а у нас – вообще ничего, даже догадок. Давайте послушаем, что он предлагает?

– Вывод достаточно прост, – сказал Черников. – Надо провести погребальный языческий обряд.

– Вы знаете, как? – спросил Толстый.

– К сожалению, я не знаю точно, как хоронили и поминали своих покойников язычники, – развел руками ученый. – Письменных источников о славянском дохристинском язычестве не осталось, а то, что мы знаем – сильно искажено христианством.

– А вот я читал, есть Велесова книга, – начал Толстый. – Это разве не письменный источник?

– Знаете, Велесова книга – весьма сомнительный документ, – сказал Черников. – Она не выдерживает никакой исторической критики. Официальная наука не признает Велесову книгу литературным памятником. Это новодел, фальшивка. У этнографов позапрошлого столетия есть подробнейшие собрания народного фольклора, и нигде я не встречал даже упоминания о ней.

– Если даже вы точно не знаете… – растерянно сказала Таисия. – Ведьма может убить нас всех: и меня, и Иру, и Андрея…

– Не надо отчаиваться раньше времени, Таечка, – сказал Черников. – Да, мы не знаем языческих похоронных обрядов. Но у нас есть фольклорный материал. Попробуем собрать воедино то, что известно, – и неожиданно закончил: – Собирайтесь, нам пора.

– Куда? – хором спросили Таисия и Климов.

– Обратно в Ковалевку, друзья мои, – ответил Иван Николаевич. – Сегодня особенный день – Семик, Таечка совершенно верно его выбрала. Но нужно успеть до захода солнца. По дороге я вам все расскажу. Одевайтесь и выходите, я соберу кое-что, что может нам понадобиться, и догоню вас.

Через несколько минут Иван Николаевич с довольно увесистой сумкой через плечо вышел из подъезда и сел в машину, которую Толстый подогнал прямо к двери.

Пока внедорожник мчался обратно в сторону проклятой деревни, Черников рассказывал все, что знал о языческих обрядах:

– Семик, или Зеленые Святки, или Троица умерших – очень почитаемый на Руси праздник. Праздновали его в последний четверг перед Троицей, он же седьмой четверг после Пасхи. В христианском календаре Семик никак не отмечен, поэтому есть все основания считать этот день праздником языческим. В этот день принято поминать всех умерших неестественной смертью и пропавших без вести. Долгое время таких покойников разрешалось поминать и служить по ним панихиду только в Семик, и только в девятнадцатом веке отошли от строго соблюдения этого правила. Причем интересен и способ поминовения: люди веселились, пели, плясали, ели крашеные яйца, устраивали кулачные бои и свистели. Кстати, термин «свистопляска» означает неуемное веселье на Семик со свистом, разгулом, плясками и буйством. Не очень похоже на христианскую панихиду, правда?

Слушатели молчали. Ученый продолжал:

– У этого дня есть еще одна сторона. Весна, в особенности пора цветения, по верованиям язычников, – время пробуждения не только природы, но и душ умерших людей. Вера в то, что именно в эти дни мертвецы приходят в мир живых и их можно попросить о помощи, если они хорошие, или умилостивить злых, чтобы не вредили, сохранилась, несмотря на тысячелетие христианства. Для язычников-славян, поклонявшихся в том числе умершим предкам и своему Роду, подобный праздник должен был иметь колоссальное значение. И я думаю, лучшего момента, чтобы справить тризну по Болотной Хозяйке, придумать невозможно.

– Хорошо, – сказал Толстый, сворачивая на проселочную дорогу, где машину немедленно начало трясти и подбрасывать на ухабах. – А делать-то что надо?

– Справить настоящую тризну по Болотной Хозяйке мы вряд ли сможем, не сохранилось ни одного достоверного описания этого обряда. Но все не так плохо. Вадим, у вас не найдется тонкой бечевки в машине? И топора?

– Есть, конечно, – отозвался Толстый, поворачивая к Ковалевке. – Я же турист со стажем. Чего в этой машине только нет!

– Прекрасно! – обрадовался Черников. – Спички или зажигалка, я думаю, тоже отыщутся.