Северная война и шведское нашествие на Россию
Шрифт:
14-15 февраля 1709 г., согласно приказу Шереметева, генерал Бем со своими четырьмя драгунскими полками и двумя батальонами преображенцев внезапно ударил на шведов, стоявших в местечке Рашевке, и перебил почти весь шведский конный полк, отбив до 2 тыс. лошадей, причем командир Альбедиль был взят в плен.
Русские потери были, однако, довольно велики и в глазах Петра не оправдывались результатами. Зачем тратить людей, да еще таких, как преображенцы, когда основная цель уже намечена, и неприятель оттесняется постепенно к югу, к Ворскле, где его ждет со временем генеральный бой?
В прямую противоположность Карлу XII, который решительно ничего не щадил для эффекта, для возможности порисоваться личной храбростью и лишний раз заявить о молодецком налете, о бегстве врага и т. д., даже если никакого полезного стратегического результата этот успех дать не мог, Петр терпеть не мог подобных проявлений лихости без определенной цели.
Обстоятельное донесение об удачном деле у местечка Рашевки Шереметев отправил Петру только 28 февраля, т. е. через 13 дней после события, происшедшего 15-го числа. В Рашевке стоял драгунский полк под начальством командира Альбедиля.
406
ЦГАДА, ф. Кабинет Петра I, отд. 2, 1709 г., кн. II, д. 10, л. 222223 об. Из Глинска, февраля 28 дня 1709 г. [Шереметев — Петру I].
Но атаковать город Гадяч Шереметев не нашел возможным ни до, ни после дела под Рашевкой. Перейдя 17 февраля через реку Сулу и войдя в Лохвицу, Шереметев оказался лицом к лицу с очень сильным соединением генерал-майора Крейца. Притом лошади у Шереметева были очень уж заморены ("сфатигованы") тяжкими переходами. Население Лохвицы радовалось приходу русских: "Как с войском сюда я пришол, то малороссийский народ пребывающий около сих мест стал быть зело благонадежен, и не токмо казаки, но и мужики к поиску над неприятелем збиратца начали". [407]
407
Там же, л. 228–229. 20-го дня февраля 1709 г. Из Лохвицы [Шереметев Петру I].
18
Подобно тому как в украинском народе с первых же шагов осенью 1708 г. провалилась измена Мазепы, так точно тоже с первых шагов и совершенно безнадежно провалилась весной 1709 г. измена запорожского кошевого Константина Гордиенко и пошедшей за ним части запорожцев. И этот провал на юге Украины запорожских изменников является особенно показательным с точки зрения характеристики настроений украинской народной массы.
В самом деле. Несколько тысяч запорожцев в конце февраля, в марте и начале апреля 1709 г. рассеялось по городам и селам Южной Гетманщины и больше всего на Полтавщине и по нижнему течению Днепра. Русские главные военные силы были еще сравнительно далеко, охраняли Ахтырку и боролись в Восточной Слободской Украине. Петр с Шереметевым после Веприка не знали точно, где Карл снова попытается совершить прорыв дальше на восток, по белгородскому или какому иному направлению. Князь Д. М. Голицын был занят охраной Киевщины и всей Правобережной Украины, куда ждали Лещинского и шведский отряд генерала Крассова. Гетман Скоропадский охранял более близкие к Днепру части Гетманщины, так что некоторое время запорожцы, опираясь на постепенно приближавшуюся к Опошне и в направлении к Великим Будищам шведскую армию, были во многих местах Полтавщины хозяевами положения. Их было тогда несколько тысяч человек, если не все восемь, о которых говорят некоторые источники, то тысячи четыре (цифра, даваемая лазутчиком Шереметева). Они бесчинствовали, жестоко грабили деревни, грабили «городки», но не достигли решительно ничего. У нас есть хорошо иллюстрирующий это документ.
В начале апреля 1709 г. Шереметев послал с «листами» в Кобеляки и другие «городы» казака Герасима Лукьянова, который, благополучно вернувшись из своей опасной командировки, привел фельдмаршалу любопытные сведения о запорожцах-изменниках: "Всех запорожцев с кошовым ныне слышал он, с четыре тысячи человек, и из тех половина с ружьем, а другая половина ружья не имеет, и жалованья они от короля шведского по сие число не бирали ничего, только на станциях у жителей берут хлеб и всякий харчь силою, и хозяевам ни в чем воли нет". По-видимому, даже в этот дополтавский период и еще до разорения Запорожской Сечи запорожцы стали понимать отчаянное положение, в котором они оказались, поставив свою жизнь на такую сомнительную карту под влиянием своего «Кости»: "А с которыми казаками он Герасим был и вместе пил, то между ими слышал, также и ему сказывали про свою братью, что их в такую погибель ввел кошовой и привел к шведу, а король де им ничего не дает; также и в Сече им быть нельзя, для того что по сей и по той стороне Днепра московские войска, и где им с тем кошовым быть не знают. А которые казаки вышеписанных мест жители давные, и те говорят, что они к шведу приставать не будут и за христианство свое помрут" и уйдут от шведа при первой возможности: "а когда будет летнее и удобное время, то они все пойдут к московскому войску". [408] Эти коренные ("давные") жители смотрели на запорожцев не только как на предателей и изменников, но и как на беспощадных грабителей и расхитителей их личного и общественного имущества, и, кроме ненависти и мести, запорожцы ничего не могли ждать от окружающего населения, так же как и их новые союзники и друзья шведы.
408
Письма к государю императору Петру Великому от… кавалера графа Бориса Петровича Шереметева, т. II. М., 1788, стр. 206–207. Издания середины и конца XVIII столетия всегда именуют Петра императором, даже если речь идет о событиях, когда он еще не носил этого титула.
Показания Герасима Лукьянова относятся к 4 апреля 1709 г. Сношения Карла XII с атаманом запорожских изменников шли через Мазепу и Орлика. Карл требовал в апреле 1709 г., чтобы Гордиенко, кошевой атаман, прислал, ему подкрепление в 1000 человек, очевидно, в дополнение к тем запорожским силам, какие уже в конце марта примкнули к шведам. Гордиенко писал Карлу о полном своем согласии уже из
409
Три письма кошевых атаманов к шведским королям. — Киевская старина, 1899, январь, отд II, стр.1–2. Это письмо, как и два других, найдены в подлиннике в Стокгольмском архиве Н. В. Молчановским.
410
Архив князя Ф. А. Куракина, кн. 1, стр. 317.
О том, чем кончилась запорожская изменническая авантюра, речь будет дальше.
19
Уже в 20-х числах марта 1709 г., по совершенно согласным показаниям семи казаков, захваченных в разное время, когда они ездили за провиантом, Меншиков знал, что король и Мазепа стоят в Будищах, знал также, какие приблизительно силы неприятеля находятся в окрестных деревнях, но точной численности шведской армии ни эти захваченные люди, ни добровольные «выходцы» сообщить русскому командованию не могли. [411]
411
ЛОИИ, ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова, картон II, № 62. 1709 г., марта 24. Показания семи человек Юсупа Мурзы (?): Софрон Васильев, Яков Грицко, Семен Гордейко, Янко Василь, Мартын Леско, Панко Кошляченко (имя седьмого исчезло в осыпавшейся части полуистлевшего документа). (Прим. авт.)
Уйдя из Коломака, Карл пошел к Полтаве, которая лежит несколько западнее Коломака (и близ впадения в Ворсклу той же речки Коломак, на верховьях которой был расположен городок этого имени). Предполагалось, что Полтава плохо укреплена, вероятно, не очень задержит дальнейшее победоносное движение шведского "Александра Македонского" вперед, к новым лаврам, ждущим его на востоке.
Подойдя к Полтаве, Карл немедленно лично произвел первую рекогносцировку. Результаты ее были самые отрадные. Валы невысоки, укреплений, достойных этого названия, нет вовсе, а есть какой-то деревянный забор и наскоро возведенные пристройки. Значит, даже с оставшейся у шведов очень слабой возможностью артиллерийского огня Полтаву можно принудить к сдаче, грозя ей штурмом после некоторой артиллерийской подготовки. Можно и без артиллерийской подготовки взять город, не тратя снарядов.
Ни Карл, ни Реншильд, ни Левенгаупт, по-видимому, не вникли серьезно в тот факт, который едва ли мог все-таки остаться им неизвестным при всей недостаточности шведской разведки. Мы имеем в виду не только присутствие Шереметева в Хороле и Голтве, к западу от Полтавы, гарнизоны в Миргороде, в Лубнах, в Переяславле, в Прилуках, в Нежине, но также и расположение Скоропадского у реки Псел и на Днепре близ устья реки Псел, по правую ее сторону. Если кем-либо из окружающих Карла приближенных было правильно учтено зловещее значение сосредоточения крупных русских сил к западу от шведской армии, то вероятнее всего графом Пипером и Гилленкроком. Становилось ясно, что риск ведущейся опаснейшей игры усиливается с каждым днем. Когда Гилленкрок и Пипер так взволновались внезапно загоревшимся желанием Карла под влиянием разговора с Мазепой разведывать из Коломака пути в «Азию», когда они убеждали короля не об Азии думать, а уходить за Днепр и там, но не иначе, как там, дать армии отдохнуть и соединиться с подкреплениями из Польши и Швеции, то они уже явно беспокоились, как бы поскорее уйти, пока еще возможно. Теперь, когда шведская армия вернулась из бесполезной прогулки к Ахтырке, потом к Краснокутску, потом к Коломаку, куда ее водил король, и когда она расположилась лагерем у полтавских валов, дело изменилось к худшему в глазах Пипера и других штабных сторонников отступления к Днепру и за Днепр. Теперь шведам пришлось бы преодолевать не только речные преграды — Псел, Сулу, Днепр, — но и с боем проходить через Украину, наталкиваясь авангардом на отряды Шереметева, Скоропадского и подвергаясь на арьергарде налетам казаков и регулярной конницы.
Ранней весной 1709 г. Петр получил сведения, будто неприятель намерен уходить через Днепр к Белой Церкви. В этом случае фельдмаршалу Шереметеву рекомендуется тревожить шведов при переправе и нападать на их арьергарды: "Ежели неприятель пойдет за Днепр, то возможно будет на переправе над задними неприятельскими войсками знатной промысел учинить". А если шведы откажутся от мысли уйти за Днепр, то фельдмаршалу надлежит расположиться около полков Миргородского, Полтавского и Лубенского, между Ворсклой и Сулой. И пока не пройдет весенний разлив рек и будет еще невозможно действовать "стройною конницей и пехотой", то надлежит действовать нападениями небольших отрядов: "чрез легкие партии неприятелю докучать". [412]
412
ЛОИИ, ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова, картон II, № 62. 1709 г., марта 24.