Северная война
Шрифт:
– Все верно. Так я и думаю.
– А потяну ли я такое дело?
– Кто знает, Вадим? Возможно, что нет. Может быть, я ошибаюсь. Однако то, что я вижу сейчас, мне нравится. Ты силен, честен и храбр. Умеешь думать, хотя многое упускаешь. Рвешься в бой и готов отдать ради нашего народа самое ценное, что есть у человека, саму жизнь. И, глядя на то, как ты на ровном месте построил Рарог и создал крепкое войско, мы, волхвы, решили, что Вадим Сокол будет хорошим великим князем Венедии.
– А если я изменюсь, и власть развратит меня?
– До этого еще дожить надо, что в наши беспокойные времена весьма мудрено.
Векомир попробовал уйти от ответа, но я настоял:
– И все же, волхв, скажи, что будет тогда?
– Хочешь услышать мое мнение?
– Витязи?
– Они самые.
Я усмехнулся и кивнул:
– Твои слова услышаны, верховный жрец, и я над ними подумаю.
– Обязательно подумай, а пока давай встретим князя Василько.
Обернувшись, я увидел, что к нам, в сопровождении одного из храмовников, приближается невысокого роста русоволосый старик. Черты лица правильные. Лицо округлое, с бородкой и усами. Подстрижен коротко. Спину держит прямо, а шаг твердый. Глаза голубые, но есть в них нечто звериное, может быть, от прадедушки Всеслава Чародея. Одет просто, серая рубаха с длинным рукавом, полосатые штаны и сапоги. На поясе кривой короткий меч, не сабля, а нечто напоминающее ятаган. Первое впечатление положительное. Вот только его внутренний мир от меня закрыт, словно он волхв, хотя все может быть проще, либо амулет заговоренный, который я не вижу, либо старая кровь в нем сказывается. Вероятней всего, вариант номер два.
Верховный жрец представил нас и так я познакомился с Василько Святославичем Полоцким. При Векомире разговор шел недолго, обговорили общие детали, а потом волхва снова стал допекать кашель, и мы его оставили. Старый Рюрикович жил в доме Отдела по Борьбе с Крестоносцами, где он консультировал витязей. К делам ОБК его не допускали, все же он пока не считался венедами в доску своим. Поэтому большую часть дня Василько Святославич был предоставлен сам себе, бродил по окрестностям, гулял по торгу, тосковал по взрослым детям и внукам, которые остались на Руси, и посещал храмы. Идти ему было особо некуда и, дождавшись моих воинов, мы направились в Чарушу, куда я его пригласил.
Возок за городскими воротами нас уже ожидает, и пока будем ехать, мы поговорим о делах, а потом попаримся в баньке, которая, наверняка, уже давно затоплена и прогрета. Затем посидим, покушаем, выпьем, и снова заведем разговор. Мне есть, о чем расспросить старого князя, который многое может рассказать. Причем меня интересует не Киевская Русь, не Византия и не Берладник вместе с наемными степняками. Нет. Я хочу побольше узнать про его предка Всеслава. Как он перекидывался в волка? Каким образом за один день мог из Киева добежать до Полоцка? Каким образом он совмещал в себе двоеверие, строил христианские храмы и одновременно с этим был волхвом? Что такое Тропы Трояновы и в чем была сила князя-оборотня? Что в историях о Всеславе Брячиславиче правда, а что ложь? Вот какие вопросы я хочу ему задать, а то с руянскими волхвами как засядешь, и начинается мистический треп на многие часы. А Василько Святославич воин, который, как мне кажется, на прямой вопрос ответит коротко, четко и по существу. Конечно, если захочет говорить.
Глава 2.
Руянский торговый караван в Новгород этой осенью собирался большой. Сорок шесть судов покинуло варяжский остров, и отправилось в северную республику. Шнеккеры, драккары, лодьи, насады, расшивы, кнорры и когги. Настоящий флот под общим руководством сопровождаемого храмовыми витязями Радима Менко. Почему столько судов? Да потому, что венеды понимали, грядет беда, и спешили к ней приготовиться. Про Крестовый поход и замыслы католических иерархов знали князья, все серьезные купцы, предводители крупных варяжских ватаг и, конечно же, волхвы. Поэтому от Новгорода острову Руяну были нужны люди, в первую очередь воины, железо, которого всегда не хватало, зерно, если оно у республиканцев будет, и оружие, любое, какое только выставят на продажу. Нам сейчас перебирать нечего -
Море мы пересекли более-менее благополучно, а вот когда вошли в Ладожское озеро, застряли. На озере бушевал серьезный шторм и местные лоцманы, которые занимались проводкой судов от моря до Новгорода, вести караван вперед отказались. Слишком коварным может быть обширный водоем, который северные русичи часто называют морем Нево, и на его дне покоится немало кораблей, чьи самоуверенные кормчие решили рискнуть и пересечь озеро на свой страх и риск. Ну, а поскольку спорить с местными мореходами было бесполезно, пришлось двое суток простоять у берега. Но ничего, время в запасе имелось, а мне было чем заняться. На суше я организовал учебный бой трех своих боевых экипажей с пятью варяжскими и в очередной раз убедился в том, что моя дружина подготовлена гораздо лучше, чем вольные ватаги. Сказываются многочисленные рисковые походы и постоянные тренировки в Рароге - это понятно. И пообещав дружинникам, которые были довольны своей победой, небольшую премию и увольнительную в Новгороде, я засел за составление предварительных планов по весеннему диверсионно-партизанскому рейду в земли северных германцев. За этими занятиями сорок восемь часов пролетели очень быстро. Погода настроилась, вновь выглянуло солнышко, и мы продолжили наше движение к Волхову.
Суда шли хорошо. Подгоняемый попутным ветром 'Каратель', за кормой которого держались 'Святослав' и 'Перкуно', находился в центре каравана рядом с кораблем храмовников 'Морской Волк'. Все почти точно так же, как три года назад, когда я впервые направлялся в Новгород. Только холодно и за мной не полсотни вольных варягов-ватажников, а несколько сотен отменных воинов, которые подчиняются только мне и никому более.
Дружинники, которым не надо было работать веслами, отдыхали, а я сидел на одном из пустых румов и разговаривал с расположившимся напротив князем Василько. Как собеседник он меня устраивал, благо, человек умный и осторожный, за жизнь накопил немало связей, много где побывал и знает несколько языков. С ним интересно и хотя про своего предка Всеслава Брячиславича, к моему огромному сожалению, он говорить не желает, темы для разговоров у нас все же находятся. То военные хитрости степняков обсуждаем, то тактику ромеев, то военные битвы разбираем, а иногда, как сейчас, говорим о воинах, которые ожидают меня в Новгороде.
– Княже, - поудобней пристроив спину на борт корабля, обратился я к Василько Святославичу, который зябко ежился и кутался в толстый шерстяной плащ, - а что ты думаешь об Иване Берладнике?
– Так я ведь про него уже рассказывал, - ответил бывший полоцкий владетель.
– Меня интересует, что он за человек, а про его заслуги и битвы, в коих он участвовал, я уже знаю.
– Вот оно что...
– протянул Рюрикович, после чего покосился на покрытую рябью водную гладь озера и продолжил: - Я видел его всего пару раз и сказать, что он за человек, мне трудно.
– Но какое-то личное мнение ты о нем составил?
– Да. Он сильный воин, но не сдержан. Знает военное дело и может придумать план по захвату города или разгрому вражеского отряда, а затем, следуя ему, добиться поставленной цели. Однако он плохой стратег. На два шага перед собой все видит, а на три уже не может. В общем, отличный вожак крупного отряда, но очень плохой правитель, который ценит жизни своих воинов и совершенно не жалеет смердов и рядовичей. Его ведь из Галича, почему выгнали? Не потому, что он был хуже князя Владимирко, а по той простой причине, что Иван Ростиславич считал горожан бессловесными скотами. Вот повел бы он себя немного иначе, поговорил бы с лучшими горожанами, купцами и боярами, да народу подвалы с вином открыл, и для него все могло бы сложиться иначе. Он мог бы удержать Галич, и увеличил бы свое владение, но Иван до этого не додумался и теперь превратился в самого обычного наемника. Пусть благородных кровей, однако, что это меняет? Ничего. Он согласен воевать за плату, а значит, как ни посмотри, все равно наемник.