Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве, Хеллман Бен

Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

на обложку

Хеллман Бен

Шрифт:

Что же до Бимиш, то ее попытки убедить Толстого в истинности спиритуализма оказались тщетны. Следующей зимой Толстой написал комедию «Плоды просвещения», где безжалостно издевался над спиритизмом, что можно рассматривать отчасти и как реакцию на увлечение шведки.

Через год увидело свет русское издание «Токологии», к которому Толстой написал предисловие, датированное 2 февраля 1890 года. В нем Толстой подчеркивал значение книги, которая рассказывает не о том, что всем известно и никому не нужно, а о том, о чем никто не говорит, но что нужно всем. Книга убеждала читателя в необходимости изменить жизнь, придерживаться хороших привычек и всеми способами облегчать собственное существование. Для этого необходимо отказаться от табака и алкоголя, предпочитать вегетарианскую пищу и стремиться к сексуальному воздержанию, в том числе и в браке.

В письме, которое Стокгэм написала Толстому в декабре 1892 года, она передавала привет от Бимиш, в обществе которой недавно провела один день в Венеции – та «была весела и довольна и гораздо лучше себя чувствовала, чем тогда,

когда мы были у вас» 69 .

С мыслью о дочерях Толстого Стокгэм позднее послала ему одну из своих книг «Koradine letters: A Girl’ s Own Book» («Письма Корадины: личная книга девушки», 1893). В форме романа в письмах Стокгэм рассказывает о превращении девушки в гармоничную взрослую личность. Программу метафизического исцеления она с успехом применила и к собственной дочери 70 . Стокгэм просила Толстого хотя бы бегло ознакомиться и с прилагаемым текстом «Creative Life: A Special Letter to Young Girls» («Творческая жизнь: Особенное письмо молодой девушке», 1893), в котором Стокгэм с профессиональных позиций рассказывала девушкам о женских половых органах, менструациях, оплодотворении, материнстве, сексуальном поведении и онанизме (как обуздать и сублимировать желание, которое, по сути, зов Бога). «Творческая жизнь» сохранилась в библиотеке Ясной Поляны со множеством пометок на страницах, вряд ли, впрочем, сделанных рукой Толстого.

Л. Н. Толстой в США. С. 320. Письмо от 17.12.1892.

Там же. С. 321. Письмо от 03.10.1893.

В 1900 году Толстой получил новую брошюру Стокгэм «Food of the Orient» («Еда востока»), «план для вегетарианцев» 71 . А также воспоминания Стокгэм о визите к Толстому в компании Хульдине Бимиш «Tolstoi: A Man of Peace» («Толстой: человек мира», 1900), которые хранятся в библиотеке Ясной Поляны. Однако еще одну свою книгу, «Karezza: Ethics of Marriage» («Карецца – этика супружества», 1896), Стокгэм по понятным причинам Толстому не отправила. В книге излагался новый свободный подход к вопросам сексуальности, важным компонентом которого был coitus reservatus, отказ от оргазма. Сексуальная любовь рассматривалась как высшее проявление любви, и утверждалось, что карецца, соитие, не ведущее к беременности, способно приносить радость, духовный рост и развитие. Без Толстого не обошлось и здесь: Стокгэм с удовольствием процитировала один абзац из послесловия к «Крейцеровой сонате», зная, что ее великий русский знакомый ей не возразит.

Там же. С. 324. Письмо от 23.06.1900.

Петер (Петр) Эмануэль Ганзен – 1890

К концу восьмидесятых усугубились разногласия между Толстым и Софьей Андреевной. Супруга с беспокойством наблюдала усиление радикализма в религиозных представлениях мужа, вследствие чего семейные дела все более и более отодвигались в тень. На повестке дня у Толстого было спасение человечества, в то время как все ее мысли в первую очередь занимало растущее семейство. Для решения вопросов образования и воспитания детей требовались финансовый склад ума и некоторый эгоизм. В глазах Толстого подобный подход казался ограничением и был несопоставим с истинной христианской верой. Софья Андреевна уже лишилась богатой светской жизни, а теперь под угрозой оказалась и физическая близость с мужем, вознамерившимся претворить в жизнь слова Иисуса о целомудрии из Нагорной проповеди.

Вопросы брака как института и совместного существования мужчины и женщины требовали обсуждения, в том числе и в форме художественных произведений. В 1888 году Толстой начал работу над полемической повестью «Крейцерова соната». Импульсом стала одноименная скрипичная соната Бетховена, исполненная на рояле сыном Сергеем. Чрезвычайно тонко чувствующий музыку, Толстой сделал мощное обобщение. В припадке ревности Позднышев убивает жену-пианистку. Музыка пробуждает плотские чувства и освобождает человека от оков морали, то есть скрипач и жена обманывали его под видом упорных репетиций в его же собственном доме! В долгой оправдательной речи, которую Позднышев произносит в поезде, он ищет корни зла в прошлом. И приходит к выводу о невозможности брака как такового. Мужчина и женщина не способны соединиться навеки без трагических последствий. Само воспитание настолько далеко отодвигает женщину от мужчины, что ни о каком взаимопонимании между полами не может быть и речи.

В 1889 году «Крейцерова соната» была завершена. Цензура запретила публикацию, что не мешало повести распространиться в бесчисленных копиях. И только после аудиенции Софьи Андреевны у императора Александра III повесть напечатали, сначала как часть полного собрания сочинений Толстого. Повесть быстро стала главной темой разговоров. Обсуждалось описанное в ней отношение к женщине и радикальные моральные установки самого писателя, конфликт переносился на его брак. За границей, где Толстой уже был хорошо известен, книгу тоже заметили, потребовались переводы.

«Крейцерова соната» должна выйти

на датском языке – для Петера Эмануэля Ганзена это было очевидно. Он уже состоялся как переводчик русской литературы и, находясь в Петербурге, внимательно следил за всеми новинками. Толстого он считал великим, а «Крейцерову сонату» – самым ярким из всех последних произведений. В Копенгагене повесть в переводе Ганзена была опубликована в 1890 году.

Петер Эмануэль Ганзен (1846–1930) был разносторонне одаренным человеком и немного авантюристом. Иначе как объяснить, что в 1871 году, будучи двадцати пяти лет от роду, после пятидневного раздумья он согласился поменять Данию на неведомую Россию. Крупная телеграфная компания Det Store Nordiske Telegraf-selskab открывала дело в России, для чего требовались профессионалы. В связи со строительством Транссибирской железной дороги прокладывались телеграфные линии в азиатской части России, и нужны были специалисты для развития телекоммуникаций с Китаем и Японией. Телеграфист Ганзен стал одним из тех, кто принял предложение. Из Петербурга его путь пролег в Сибирь, сначала в Омск, откуда через несколько лет он переехал в Иркутск. Ассимиляция прошла быстро. Петер Ганзен женился, начал подписываться «Петр Ганзен», и в окружении, где говорили только на одном языке, его русский все более совершенствовался.

Ганзен всегда питал серьезный интерес к литературе. В Копенгагене он несколько лет служил актером в Det Kongelige Teater (Королевском театре). Теперь же у него возникло желание представить датскому читателю русскую литературу. В Скандинавии семидесятых о новой русской литературе практически ничего не знали, и переводчику-энтузиасту было из чего выбирать. Ганзен решил начать с «Обыкновенной истории» (1847) Ивана Гончарова. Этот роман рекомендовали все, а история крушения идеалов юного романтика в жестко коммерциализированном Петербурге напомнила Ганзену его собственную молодость 72 . Перевод он начал скорее как упражнение в русском языке, но, закончив, отправил в датское издательство Andr. Schou, и вышедшая в 1877 году книга «Saadan gaar det!» снискала определенный успех.

Ганзен-Кожевникова М. П. И. А. Гончаров: Переписка с П. Г. Ганзеном // Литературный архив: Материалы по истории литературы и общественного движения. Т. 6. М.; Л., 1961. С. 45. Письмо от 21.02.1878.

Из Омска Ганзен послал экземпляры своего перевода урожденной датчанке, будущей императрице Дагмар (Марии Федоровне), которая поблагодарила его бриллиантовой булавкой, а также самому писателю. Это стало началом бурной переписки между Ганзеном и Гончаровым, которому интересно было узнать о восприятии датчанином его романа. Писательскую карьеру Гончаров завершил, но Европа пока оставалась для него закрытой. Когда же Ганзен захотел взять для следующего перевода «Обломова», Гончаров нашел в себе мужество отказаться: «Откиньте „Обломова“ в сторону и займитесь гр. Толстым» 73 . Для Гончарова роман «Война и мир» был «положительно русская „Илиада“, обнимающая громадную эпоху, громадное событие – и представляющая историческую галерею великих лиц, описанных с натуры – живою кистью – великим мастером» 74 .

Там же. С. 89. Письмо от 30.08.1878.

Там же. С. 81. Письмо от 17.07.1878.

Совет был хорош, но имелась загвоздка. Датский перевод романа «Война и мир» уже готовила Мэтте Гоген (датская жена художника Поля Гогена) с французского издания 75 . «Анна Каренина», в свою очередь, была зарезервирована полковником Вильгельмом Герстенбергом. Эти два перевода вышли в 1884–1885 и 1886 годах соответственно.

В 1881 году Ганзен с семьей уехал из Иркутска в Петербург, где ему предложили работу в Электротехническом институте в качестве преподавателя телеграфного дела и английского. Помимо основной работы, он пытался переводить на русский скандинавских драматургов, от чего его быстро отговорил Гончаров. Ганзену попросту не хватало достаточного знания русского. Однако, помимо больших романов, у Толстого оставалось много других книг, заслуживавших перевода на датский. Ганзена привлекла трилогия о детстве и взрослении 76 .

В качестве переводчика указывается Эдвард Брандес, но в письме 1884 года к писателю Й. П. Якобсену он признавался, что работу выполнила некая «дама», а он лишь предоставил свое имя (Hvidt K. Et Venskab: En Brevveksling mellem J. P. Jacobsen og Edvard Brandes. Khvn, 1988. S. 137).

Анонимный перевод – «Barndom» («Детство») был опубликован в Morgenbladet уже в августе – сентябре 1882-го.