Северные огни

Барлоу Джеффри

— Так вот что я вам скажу, — произнес мистер Хикс, раскурив наконец трубку и выжидательно выпрямляясь на табурете.

— Да валяй же говори, сколько можно бодягу тянуть? Чего ты ждешь? — рявкнул джентльмен с грубыми чертами лица и припорошенным сединой подбородком, сидящий по левую руку от него. — Ты все твердишь, дескать, есть у тебя что нам сказать. Ну так выкладывай.

— Ага, — поддержал его тщедушный тип, устроившийся напротив, поднося к губам высокую кружку размером примерно с его голову.

— Джентльмены, — проговорил мистер Хикс с сухим смешком, что почти никак не отразился на закаленной

красно-кирпичной кладке его щек. — Я вам вот что скажу. В своем ремесле Самсон Хикс слывет человеком оченно наблюдательным. Заметьте, это не похвальба и ни на йоту не вымысел; это констатация факта — ни больше ни меньше, — то, что я своими ушами слышал, заметьте.

— Ближе к делу, — повторил первый из джентльменов.

— Говорит, своими ушами слышал, — кивнул джентльмен с редеющей шевелюрой и седыми бакенбардами, долговязый и тощий.

— Именно так, Лью Пилчер, — подтвердил мистер Хикс, — слышал от людей, которых, между прочим, чту и уважаю. В той сфере деятельности, где старина Хикс подвизается, наблюдательность — один из секретов ремесла. Сдается мне, будто не далее как вчера один мой юный друг сообщил мне, что потерял свой модный черный цилиндр. «Ну и где же вы его потеряли?» — спрашиваю я. А он в ответ: «Да если б я знал, я бы небось не тратил бы даром время на разговоры с вами». «А вы уверены, что не забыли его где-нибудь?» — спрашиваю я. И на мой просвещенный взгляд, джентльмены…

— Ого-го! «Просвещенный взгляд», грит, — перебил джентльмен с припорошенным сединой подбородком.

— Экие церемонности, — посетовал долговязый и тощий мистер Пилчер, покуривая глиняную трубку. — Небось один из тех самых «секретов ремесла», что он подцепил от жирдяя-поверенного.

— Ага, — кивнул парень с увесистой кружкой.

— На мой просвещенный взгляд, джентльмены, — продолжал между тем мистер Хикс, иронически подчеркивая последнее слово, — мой юный друг вовсе не потерял свой цилиндр. Не потерял, джентльмены, а где-то позабыл. Между этими двумя понятиями, видите ли, существует глубокое различие, и от наблюдательного человека вроде старины Хикса оно уж не ускользнет.

— Не вижу разницы, — хмыкнул седоватый джентльмен, подозрительно хмурясь. — А ну, объясните-ка.

— Потерять некую вещь, — проговорил мистер Хикс, — означает лишиться ее посредством внешних факторов, от воли пострадавшего не зависящих. Так, например, человек, потерявший цилиндр, лишается его по вине другого, не возвратившего чужую собственность по принадлежности; в противном случае цилиндр со временем найдется и будет ему отдан. Напротив же, человек, забывший где-то свой цилиндр, его вовсе не лишился, но лишь временно обходится без него, в силу вполне простительной рассеянности. В конце концов вещь к нему вернется. Первый случай — следствие внешних обстоятельств, второй — результат собственной ошибки. Так что сами видите, джентльмены, с помощью наблюдательности отличить одно от другого труда не составит. — Он сухо, самодовольно осклабился, и брови за дымчатыми стеклами очков взлетели вверх.

— Треклятая адвокатская брехня! — взревел джентльмен с припорошенным сединой подбородком, вскакивая на ноги. — Уж Билли-то треклятую адвокатскую брехню враз распознает! — И, ручаюсь, здесь он против истины не погрешил, ибо Чугунный Билли, как его называли, немало пострадал

в жизни от хищнических судов и от стяжательства почтенных служителей закона.

— Придираться к мелочам — вот как я это называю, — протянул мистер Пилчер, игнорировав вспышку приятеля: его покладистый характер составлял разительный контраст со вспыльчивым нравом Билли. — Пустая трата времени, бесполезный вздор. Но по-своему забавно.

Мистер Пилчер, как видим, смотрел на жизнь философски — этот человек дожил до того счастливого дня, когда, не далее как месяца два назад, имел удовольствие наблюдать, как его собственного кровопийцу-поверенного положили в гроб и опустили в могилу — вследствие возникшего за ужином разногласия между ним и на редкость непокладистой куриной костью.

— Ага, — кивнул тщедушный джентльмен, который, в отличие от прочих, ничего не ведал о судах, юристах и судебных издержках. Его ухмыляющаяся физиономия состояла словно бы из одних багровых щек и веселых синих глаз. Широкая шляпа в матросском стиле съехала на самый затылок, успешно скрывая те несколько жалких прядей волос, что еще топорщились на макушке. Рожденный в мир под именем Николаса Крабшо, он был повсюду известен как Баскет, в силу причин настолько загадочных, что даже сам мистер Крабшо не смог бы толком их объяснить. Что именно означает слово «баскет», никто понятия не имел. Одно лишь было известно доподлинно: звался он Баскет, и прозвище замечательно ему подходило.

— Суть, джентльмены, состоит в следующем, — продолжал мистер Хикс, нимало не смущаясь, едва Чугунный Билли, ворча себе под нос, снова уселся на табурет. — Наблюдательность — качество оченно тонкое, его следует развивать. Как я уже сообщил, старина Хикс в своей области слывет человеком наблюдательным, а это всегда пригодится, уж здесь вы мне поверьте. Так вот, я сделал некое наблюдение, и на мой просвещенный взгляд здесь уместно маленькое пари.

— Ого-го! Пари, — воскликнул Билли. — Я так и знал — на мой просвещенный взгляд, стало быть, — что без денег тут не обойдется!

— И деньги эти скорее всего достанутся старине Хиксу, — заметил мистер Пилчер, сощуриваясь и со спокойной убежденностью кивая в сторону окна.

— Джентльмены…

Но не успел Хикс углубиться в подробности, как из недр кухни раздался властный голос, громкий и пронзительный:

— НУ И КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ С ЭТОЙ ТРЕКЛЯТОЙ СКОВОРОДКОЙ? А ТЫ!… ЭЙ ВЫ, ПРОХИНДЕИ, ВЫ ЧТО, ОБА НИ ЧЕРТА В СТРЯПНЕ НЕ СМЫСЛИТЕ? И НА ЧЕРТА Я ВАС ТУТ ДЕРЖУ ВОТ УЖЕ ДВА ГОДА, СКАЖИТЕ НА МИЛОСТЬ? ПОВАРА, ТОЖЕ МНЕ! БОГОМ КЛЯНУСЬ, ВЫ МЕНЯ В МОГИЛУ СВЕДЕТЕ!

В следующее мгновение в комнату ворвался виновник оглушительного шума — гигант лет около сорока, широкогрудый, с длинными мускулистыми руками, поросшими густым волосом. На нем были белая, жутко измятая хлопчатобумажная рубашка, черный жилет с металлическими пуговицами, белый фартук поверх обтрепанных брюк и кожаные высокие ботинки на пуговицах. На физиономии, широкой, вытянутой и гладкой, точно мрамор, выделялись огромные черные широко распахнутые глазищи и массивный подбородок с синевато-стальным отливом. С верхней губы над широкой щелью рта свисали густые усы, смахивающие на подкову. Черные сальные волосы были расчесаны на пробор, а голова обвязана огненно-красной косынкой.