Северный дьявол
Шрифт:
– Что? – У Рейчел перехватило дыхание.
– Ты худая коричневая крольчиха.
Рейчел ушам своим не поверила.
– Мейтленд, давайте лучше обсудим достоинства холодной индейки и окорока. Сейчас время ужина!
– Нет. Мы поженимся, и ты родишь мне сыновей. – Он сделал большой глоток бренди. – Мне как-то придется забраться на твою ледяную шкуру, потому что остальные опекуны не расстанутся с настоящими деньгами прежде, чем ты забеременеешь.
Голова у Рейчел закружилась, она судорожно
– Мейтленд, вы ведь шутите, правда? Вы даже не сделали мне предложения.
Сможет ли она закричать достаточно громко, чтобы привлечь внимание рабочих депо? Вряд ли.
– Не обязательно. Ты выйдешь за меня, даже если на церемонии венчания упадешь в обморок, а пастор либо напьется, либо получит хорошую взятку. Моей семье нужны твои деньги. – Он выпил еще бренди. – Проклятие! Как бы мне хотелось, чтобы ты была попривлекательнее!
Ей придется тянуть время, пока кто-нибудь не подойдет достаточно близко, чтобы ее услышать. Возможно, тщательно подобранные доводы смогут, его разубедить.
Она бросила быстрый взгляд на ближайшую дверь. Он стоял между ней и выходом, перекрывая путь к отступлению.
«О Боже!»
– Не пытайся убежать. Или закричать, – добавил он, ставя на буфет опустевшую бутылку. – Все охранники – люди отца. Им хорошо заплатили за то, чтобы они не обращали внимания на то, что происходит внутри.
Рейчел судорожно сглотнула. Внутренний голос призывал ее бежать, однако она снова попыталась прибегнуть к логике.
– Если ты принудишь меня к браку, это повод для развода.
Он мерзко хихикнул:
– Только если ты кому-то об этом расскажешь. А ты этого не сделаешь, потому что будешь сидеть взаперти и ждать меня.
Рейчел застыла.
Ждать его? Боже правый, неужели на том крошечном острове?
Мейтленд тихо засмеялся:
– Я так и подумал, что это тебя проймет! Ты будешь жить на Уступе Коллинз круглый год, вокруг будут только слуги и ублюдок, который на тот момент окажется у тебя в брюхе.
«Нет! Никогда! Милостивый Боже, только не он и не эта тюрьма…»
– Они поверят, что ты полюбила свежий океанский воздух. Как ты помнишь, попасть туда трудно из-за атлантических течений, да и паром ходит всего четыре месяца в году.
Он снова налил себе бренди.
Боже правый, когда она в последний раз стояла в чулане, который заменял в этом доме погреб, ей казалось, что стены обрушиваются на нее каждый раз, когда волна разбивалась о берег. Неужели ее снова туда увезут? Сердце Рейчел бешено колотилось, ее прошиб холодный пот.
Родить ребенка в этой клетке? Лучше умереть!
– Нет! – глухо сказала Рейчел. – Нет, нет и нет!
Мейтленд оторвал взгляд от буфета, где разглядывал надписи на графинах, и выгнул
– Не глупи, Рейчел. Я сегодня тебя поимею. Так что помалкивай. Может, ты сразу забеременеешь, это упростит дело.
Она решительно покачала головой:
– Никогда.
– Ты ведешь себя как дура.
Она снова покачала головой:
– Что бы ни случилось, я никогда ни за что за тебя не выйду!
Мейтленд метнул на нее яростный взгляд:
– Чертова сучка, да как ты смеешь? Ты сделаешь все, что я тебе прикажу. Иначе…
Он схватил хрустальный графин и ударил им по краю стола. Графин разбился, на дорогой ковер посыпались осколки.
Рейчел вскрикнула и отскочила назад.
– Только попробуй противиться мне, и я разобью тебя, как этот графин! Поняла?
Он стал приближаться к ней, схватил большую вазу с цветами, стоявшую в центре стола, и швырнул об пол.
– Посмей только перечить мне, и я разотру тебя в порошок, сучка! – заорал он, топча каблуком рассыпавшиеся розы и хризантемы.
Рейчел бросила в него пригоршню орехов, пытаясь выгадать время.
Он надвигался на нее, словно гиена, подбирающаяся к жертве.
Сердце ее бешено колотилось. Ей необходимо обороняться, но как?
Она наткнулась на боковой стол, где стояли десерты, кофейник и чайник. Рейчел машинально завела руку назад, чтобы опереться о стол, там стояли тарелки и приборы. Она стала шарить рукой по столу и нащупала вилку для лимона.
Мейтленд навис над ней, впился пальцами ей в бока.
– Сучка проклятая, я покажу тебе, кто здесь хозяин!
В глазах у Рейчел потемнело, ее охватило отчаяние; плохо соображая, она при этом оставалась ледяной. Ее правая рука сжалась на вилке для лимона.
Мейтленд грубо просунул свою ногу между ее коленями, выкрикивая ругательства и непристойности.
Рейчел взмахнула вилкой для лимона – прибор оказался длиной с ее ладонь и не шире большого пальца, а зубцы не менее острыми, чем у пестика для колки льда, – и рассекла Мейтленду лицо от виска почти до подбородка.
Он заорал и отшатнулся, прижав ладони к лицу, залитому кровью.
– Будь ты проклята, что ты наделала?!
Содрогаясь, Рейчел отшвырнула вилку в сторону. Мейтленд резко повернулся и попытался снова ее схватить.
Рейчел отпрянула, и он упал на колени, поскользнувшись на цветах.
Он попытался поймать ее за щиколотку. Его лицо превратилось в кровавую маску.
– Проклятие, Рейчел! Ты еще пожалеешь, что родилась на свет!
«Боже правый, неужели его ничто не остановит?» Она схватила первый попавшийся тяжелый предмет – им оказался массивный серебряный кофейник – как раз в ту секунду, когда пальцы Мейтленда сомкнулись на ее ноге.