Северный крест. Миллер
Шрифт:
— Этого нам ещё не хватало. — Лебедев недовольно щёлкнул кнопками своих роскошных перчаток. — Носовое орудие, дайте три беглых по этим дуракам!
— У нас поворотный круг маленький. Не дотянемся.
— А мы развернёмся.
Миноноска затормозила ход, из-под кормы у неё вырвался высокий белый бурун, рулевой подвернул нос корабля к берегу, и в то же мгновение ахнуло носовое орудие.
Снаряд, оставляя в воздухе белый, быстро растворяющийся след, ушёл к берегу, всадился в землю метрах в тридцати от пулемёта и поднял в воздух несколько выдранных с корнем берёзок.
— Перелёт! — констатировал
— Есть поправить прицел, — эхом донеслось с носовой палубы.
Снова рявкнула пушка. Снаряд со знакомым шипением разрезал плотный, наполненный медовыми запахами летний воздух; будто лопатой шваркнув, срыл небольшой бугор, поросший густой зелёной травой, в воздух полетели тяжёлые чёрные комья земли, толстые, спутавшиеся друг с другом коренья деревьев и кустов. Пулемёт вновь достал до миноноски, полоснул по орудию, по щитку, выбил густое сеево искр, от резкого грохота люди, стоявшие в рубке, невольно зажмурились, корабль, приподнявшийся было на волне, соскользнул с неё, и пули ушли в воздух.
— Орудие — огонь! — прокричал в жестяный рупор Лебедев.
Пушка рявкнула в третий раз. Сейчас пушкари сработали точно, снаряд лёг в пулемётное гнездо. В воздух взлетел искорёженный, с раскоряченными колёсами «максим», рядом взметнулось несколько скомканных бесформенных тряпок — всё, что осталось от расчёта — двух угрюмых поморов, несколько дней назад оставленных здесь в засаде красным партизанским командиром.
— Молодцы, канониры! — похвалил артиллеристов Лебедев, щёлкнул перчаточными кнопками, будто ударил дуплетом по невидимой цели.
Монитор, шедший последним, начал подворачивать к берегу, плицы [13] огромного гребного колеса с шумом всаживались в воду, отпихивали её от себя, пароход разворачивался медленно, неохотно. Лебедев прижал к губам раструб рупора. Поскольку на мониторе не было сигнальщика, общаться с мониторов приходилось с помощью рупора.
— Второй монитор, вы куда?
Через полминуты послышался жестяный, переданный в такой же рупор ответ:
— Необходимо проверить берег и навести на нём порядок.
13
Плицы — лопасти пароходного колеса, захватывающие воду при его вращении.
— Чьё это приказание?
— Командира десанта капитана Слепцова.
— Даю на проверку тридцать минут, — недовольно прокричал в рупор Лебедев, — больше дать не могу. — Отложил рупор в сторону и выглянул из рубки. — Канониры! Носовая пушка!
Двое матросов, стоявших у носовой пушки, вытянули головы, глянули вверх, на уменьшившуюся, ставшую похожей на птичью, фигурку лейтенанта.
— Орудие — зарядить! — скомандовал Лебедев. — Держите его готовым к стрельбе.
Монитор с десантом, погромыхивая плицами, пуская из трубы густой вонючий дым, подгрёб к берегу, подработал кормой, потом снова подработал — сильное течение волокло судно назад, — раздражённо рявкнул гудком и в конце концов ткнулся носом в сырой земляной срез.
Первым с борта монитора спрыгнул Слепцов, держа в руках стек, следом — плечистый малый, наряженный, несмотря на летнюю
Следом с борта монитора на землю скатилось ещё несколько десантников.
— Ур-ра-а-а! — голосисто завыл один из них, но никто этого «соловья» не поддержал.
Арсюха с завистью поглядел на десантников и смело шагнул в рубку. Остановился перед Лебедевым.
— Господин командир, разрешите обратиться! — Арсюха вскинул руку к околышу бескозырки.
— Разрешаю.
— Дозвольте участвовать в высадке десанта на берег.
— Не разрешаю, — зычно проговорил в ответ Лебедев. — Десант обойдётся без участия посторонних лиц.
По лицу Арсюхи проползла недовольная тень, лейтенант её заметил, полюбопытствовал:
— А что, собственно, вы хотите там делать? В чём заключалась бы ваша помощь?
— Я умею хорошо стрелять из винтовки.
С берега это время донеслось несколько выстрелов, они всколыхнули застойный медовый воздух.
— Как вы поняли, там есть мастера популять из винтовки и без вас. Слышите, как лупят?
— Слышу, — недовольно отозвался Арсюха.
— Никаких других причин сойти на берег у вас нет? — спросил лейтенант.
— Нет, — соврал Арсюха, засек во взгляде лейтенанта недоверие и отвёл глаза в сторону. Операции по продаже дефицитного товара Арсюхе хотелось начать сейчас же, сию же минуту, под прикрытием ружейной стрельбы... Хотя он прекрасно понимал, что это опасно, но в нём словно бы проснулся некий нетерпеливый бес, который подталкивал его, требовал, чтобы Арсюха сейчас же спрыгнул с борта на берег. Сели не удастся сбыть по выгодному тарифу тушёнку, то удастся сделать другое — например, выгрести из-за икон в какой-нибудь избе, на время покинутой хозяевами, денежную заначку. Здешние мужики — не бедные, деньги копят упрямо, копейка к копейке, рубль к рублю, и накапливают приличные суммы, это Арсюха знал хорошо.
Лебедев, считая разговор законченным, отвернулся от Арсюхи, всмотрелся в берег, который штурмовали десантники Слепцова.
Послышалась короткая пулемётная очередь, потом ещё одна; отзываясь на этот железный стук, грохнуло несколько винтовок, воздух сделался рябым, дырявым, и Арсюха поспешно спрятался за железный короб воздуховода. На носу миноноски гулко пальнула пушка. Снаряд унёсся за нарядные белые дома.
Интересно, почему здесь дома белые? Во всех северных деревнях дома бывают тёмно-пепельные, зольного колера — это цвет натурального дерева, выгоревших, выхолощенных ветром, дождями, снегом, солнцем брёвен, а в распадке, выходящем к реке, дома белого цвета... Интересно, кто тут живёт? Какие такие богатые люди?
Очень хотелось бы это знать Арсюхе. Может, тут обитают какие-нибудь помещики из Южной Хохландии либо из Крыма? Среди северных жителей, поморов и чуди белоглазой, такой моды нет, есть только в Хохландии.
Пушка пальнула ещё раз — видимо, события на берегу развивались не так, как хотелось бы капитану Слепцову, из-за кустов послышался задавленный протяжный крик «Ура-а-а!», и пушка рявкнула в третий раз. Корпус миноноски от каждого выстрела напряжённо вздрагивал, грохот стоял такой, что в уши хотелось сунуть по деревянной затычке, иначе могли разорваться барабанные перепонки.